Алий Колесников - Завоевание Ирана арабами. (Иран при «праведных» халифах)

Несмотря на опыт предыдущих сражений против персов, когда и раньше приходилось иметь дело с боевыми слонами, арабы долго не могли ничего противопоставить этой грозной силе: вид слонов, которых па этот раз было много, наводил ужас на арабскую конницу, и персидские лучники из паланкинов осыпали противника градом стрел [303] Источники сообщают, что на каждом слоне было по двадцати воинов. . Положение атакованных было критическим, пока им на помощь не подоспели тамимиты [304] То, что в такой ситуации упомянуты именно тамимиты, а не какое-либо другое племя, можно расценить как тенденциозность Сайфа ибн Омара, по происхождению тамимита. Но, если следовать логике развития событий, нетрудно заметить, что иноплеменники отличились уже раньше и настала, наконец, очередь тамимитов. . Одни копьями поражали хоботы слонов, другие — стрелки из лука — расстреливали персидских лучников. Перелом произошел тогда, когда наступающие увлеклись преследованием и оказались в гуще противника. Атака иранцев была сорвана, и они стали отступать. Бой продолжался до наступления сумерек, после чего обе стороны вернулись на исходные позиции.

Первый день битвы получил название «йаум Армас», очевидно, по названию населенного пункта, где схватка была наиболее жестокой.

Утро следующего дня стороны посвятили освобождению поля от убитых и раненых. Мусульмане передавали раненых женщинам, убитых хоронили в долине Мушаррик, расположенной между Узайбом и Айн аш-Шамсом [305] Табари I, с. 2304, стк. 10–14; Ибн ал-Асир 2, с. 367. . Тогда же на помощь арабам прибыл из Сирии отряд численностью в 6 тыс. (по другим источником, 10 тыс.) воинов, присланный халифом после взятия Дамаска [306] Табари I, с. 2305, стк. 5–6; Йа'куби 2, с. 164; S. М. Yusuf. The Battle of al-Qadisiyya, c. 19–20. . Авангард в тысячу всадников, которым командовал тамимит Ка'ка ибн Амр, появился уже утром и в полдень, когда военные действия возобновились, вступил в бой. В этот день в одиночных поединках с иранской стороны погибли Бахман Джадуйе (Зу-л-Хаджиб), Биндуван (брат Рустама), командующий подразделениями разведки (они же начинали всякое большое сражение), Перозан, несколько других знатных иранцев [307] Табари I, c. 2306, 2309, 2311. . Тактическое превосходство перешло к арабам, и они атаковали чаще, чем иранцы, так как основная ударная сила сасанидского войска — боевые слоны — не могла быть применена: многие слоны были изранены в предыдущем сражении, а специальные приспособления для лучников, откуда они вели стрельбу, разломаны. В свою очередь, мусульмане соорудили некоторое подобие паланкинов на верблюдах. Вид необычных животных наводил ужас на персидскую конницу. Приток сирийских подразделений, который не прекращался до вечера, поднимал моральный дух арабов. Они атаковали центр сасанидского войска и нанесли ему значительный урон. Боевые действия были остановлены с наступлением темноты. Второй день сражения получил название «йаум ал-агвас» — «день помощи».

Арабская историческая традиция, восходящая к источникам Сайфа ибн Омара, отдает должное доблести отдельных мусульманских предводителей в «день помощи», но, как нам кажется, чрезвычайно преувеличивает заслуги Кака ибн Амра, приписывая ему тридцать поединков, в которых он якобы одержал верх. Это преувеличение, вызванное неумеренной апологией тамимитов, в данном случае снижает ценность информации Сайфа.

Утро третьего дня началось тем же, что и утро второго. На бранном поле шириной в одну милю, разделявшем противников, лежало две (по другим данным, две с половиной) тысячи мусульман и десять тысяч «неверных» [308] Табари I, c. 2316, 2317. Значительные потери иранского войска могли объясняться тем, что персы в целом мало были приспособлены к войне в условиях пустыни. Фирдоуси неоднократно упоминает о невероятной жажде, изнурявшей и воинов и коней («Шах-наме». T. 9, с. 329, бб. 225–227. Еще раз о сильной жажде говорится при описании отступления иранцев). . У арабов вынос раненых и убитых осуществлялся специальным отрядом; раненых направляли женщинам, чтобы те за ними ухаживали, убитых хоронили в могилах, заранее вырытых женщинами и подростками. Иранцы, очевидно, заботились только о раненых, мертвые же оставались лежать на поле боя [309] Табари I, с. 2319, стк. 3: «Они не касались своих мертвых». .

Бой начался, как обычно, с единоборства, но о нем мы ничего не знаем. Источники на этот раз очень скупы: либо эта начальная фаза сражения продолжалась недолго и, в общем, ничего не решила, либо она закончилась не в пользу мусульман. Вместе с тем довольно подробно описываются детали обманного маневра, предпринятого арабами для устрашения противника и поднятия духа своего войска [310] Там же, с. 2318–2319. . Суть маневра состояла в том, что прибывшие накануне из Сирии части авангарда Ка'ка под покровом ночи увел в тыл, а рано утром на горизонте они появились со стороны Хаффана. И персы, и арабы приняли их за свежие подкрепления. С прибытием первой сотни (за которой следовала вторая, за ней — третья и так далее) мусульмане вознесли хвалу Аллаху и пошли в наступление. Одиночные поединки сменились сражением подразделений. В течение дня подошел отряд из Сирии, предводительствуемый Хашимом, в котором было семьсот воинов; он подходил последовательными группами, в каждой из них было по семьдесят воинов.

Иранское войско Рустама вновь пополнилось боевыми слонами. К утру третьего дня они заняли свое место в боевых порядках, но теперь животных охраняли не только лучники, которые на них сидели. Слонов сопровождали пешие воины и всадники, чтобы во время атаки мусульман не давать противнику поражать наиболее уязвимое место-хобот. Предосторожность, подсказанная результатом первого дня сражения, имела и свою обратную сторону: боевой слон, находясь под опекой, терял боевые качества и становился ручным [311] Табари I, с. 2320, стк. 6–8; Ибн ал-Асир 2, с. 371; S. М. Yusuf. The Battle of al-Qadisiyya, c. 21. . Эффективность применения этой грозной ударной силы сасанидского войска снижалась и потому, что арабы все-таки нашли способ поразить хобот и глаза двух главных слонов, которые в ярости повернули вспять и увлекли за собой остальных животных, вызвав панику в персидских отрядах [312] Табари I, c. 2324–2326; cp. Ибн ал-Асир 2, c. 371–372. . От верблюдов тоже было мало пользы: даже закованные в броню и кольчуги, они не могли избежать увечий и травм. С обеих сторон были большие потери. Во второй половине дня к иранцам подошли подкрепления из Ктесифона. К вечеру бой приобрел характер всеобщей рукопашной схватки, но ни арабам, ни иранцам не удавалось добиться преимущества [313] Табари I, c. 2321, стк. 12–14; с. 2326, стк. 13–15. .

Источники сообщают о том, что к концу дня персы изменили тактику. Не распыляя силы на одиночные и групповые стычки, они наступали по всему фронту тринадцатью линиями (цепями?), следовавшими одна за другой; на флангах линии загибались, образуя форму ушей. Арабы вынуждены были перестроить свои боевые порядки и образовали три линии: первую заняли всадники, во второй находилась пехота, вооруженная мечами и копьями, в третьей — лучники [314] Там же, с. 2329, стк. 14–16; с. 2330, стк. 9–12. . Они бросились в бой, не дожидаясь условного сигнала, и к третьему такбиру Са'да на местах удержались только «главы» (ар-ру'аса) [315] Там же, с. 2332, стк. 2–4. .