Элиас Бикерман - Государство Селевкидов

В действительности уступка участка «царской земли» передавала право пользования, но не собственности. [1330]Царь всегда мог «отнять» уступленную землю. [1331]Право владения уступленной землей становилось наследственным лишь в результате специального разрешения. [1332]Могли ставиться условия, например засадить и возделывать участки. [1333]Уступленные земли, за одним исключением, продолжали облагаться налогом [1334]и подлежали другим повинностям, например реквизиции жилья для расквартирования войск. [1335]Получивший эту землю не мог уступить ее третьему лицу без царского разрешения. [1336]

Эти обстоятельства приводят к необходимости поставить несколько дополнительных вопросов. Существовало ли на территории царских владений полное право собственности частных лиц на застроенную поверхность и виноградники, как было, видимо, в птолемеевском Египте? Надпись Мнесимаха и решение сената относительно Сирии, где различаются селения и усадьбы, по-видимому, говорят в пользу утвердительного ответа. [1337]

Наконец, вопрос терминологический: как называлась территория вне свободных городов? В письмах Антиоха I дважды упоминается η βασιλικη χώρα, части которой будут уступлены Аристодикиду. [1338]Что означает этот термин? Царская ли это вотчина, подобно γη βασιλική в Египте, или официальное наименование любой территории, непосредственно подчиненной царской администрации. [1339]Обороты речи, употребляемые царской канцелярией, говорят скорее в пользу первой гипотезы. Трудно представить себе, что царь мог позволить своей локальной администрации изъять произвольно землю, издавна предоставленную в пользование третьему лицу, например Мнесимаху, чтобы подарить ее Аристодикиду. Напротив, царь уступает Аристодикиду участок земли, расположенный в Петре, при условии, что эта земля пока еще свободна. Поэтому вероятнее всего, что η βασιλικη χώρα, подобно γη βασιλική в Египте, представляла собой частное владение царя — patrimonium Caesaris . Наименованием подчиненных областей, по-видимому, было просто η χώρα — «страна». [1340]По крайней мере Апамейский договор предписывает Антиоху III отказаться от «городов, областей, населенных пунктов и укрепленных мест». [1341]Точно так же и в Египте η χώρα противопоставляется греческим городам Александрии и Птолемаиде.

А сейчас уместно указать сходства и различия в условиях земельных владений в государствах Селевкидов и Лагидов. [1342]И тут и там существуют зоны с полной собственностью на землю, где возвышенности и обрабатываемые, земли предоставлены частным лицам. В эту зону входили греческие города (и ассимилированные туземные города), автономия которых была признана царем. В Египте было только два таких города — Александрия и Птолемаида. У Селевкидов такими преимуществами пользовалось несколько городов, народностей и княжеств.

Всю остальную часть царства составляли подчиненные области, где не существовало частной собственности на землю. Исключением были только земли под постройками, виноградники и т. д. В этом птолемеевская система и земельный режим в Азии идентичны. Но в то время как Селевкиды оставляли наибольшую часть подчиненной территории в квазисобственности местных жителей, Лагиды наложили руку на всю египетскую территорию. Если выразить это, пользуясь римской терминологией, то в государстве Селевкидов земли были разделены на ager stipendiarius и ager publicus , в то время как Египет весь целиком составлял ager publicus Птолемеев. В Египте, как и в Азии, цари уступали участки этих «общественных земель» частным лицам, сохраняя верховное право собственности государства и без гарантии, что они не будут отобраны. Сюда входили земли клерухов и подаренные. Селевкиды же постоянно отрезали от домена парцеллы для создания новых городов или для уступки их уже существующим городам.

Относительно центральных институтов монархии у нас очень мало сведений. Однако вполне очевидно, что правительство было всецело персональным. Был ли царь хорошим или дурным правителем, он вынужден был вести дела и заниматься всеми ветвями администрации. Он был главнокомандующим вооруженных сил и в то же время своим собственным министром иностранных дел, единственным законодателем и верховным судьей. Царь лично принимал посланцев городов и народов, [1343]ибо письма и декреты, которые они привозили, содержали обычно только резюме идей, которые предполагалось развить устно в присутствии адресата. Кем бы ни были эти делегаты Эритр, Милета, Магнесии, Тралл или Приены, они стремились лично обосновать свою просьбу перед царем. [1344]Во время второй египетской войны Антиох IV выслушал на собеседовании посланцев полудюжины эллинских городов, явившихся с предложением быть арбитрами: он изложил им затем свои соображения и сумел убедить в своей правоте. [1345]Лишь в исключительных случаях царь поручал прием послов своим приближенным. [1346]Вершить правосудие считалось основным атрибутом царя, который сам был воплощением «живого закона». Царь должен был выступать в роли судьи везде и каждый раз, когда его об этом просили. В связи с этим не только придворные имели возможность занимать царя своими частными делами, [1347]но каждый проситель мог получить доступ к суверену. [1348]Судебные приговоры царь, очевидно, выносил только в исключительных случаях; он, как правило, направлял жалобы и просьбы обычным судьям. [1349]Но известно, что Антиох III приговорил к смерти Ахея, [1350]а Антиох IV лично вынес решения относительно жалобы, поданной на иерусалимского первосвященника Ясона, [1351]и обвинения, возбужденного против придворного Андроника. [1352]

Не в меньшей степени занят был суверен и внутренними делами. Ему представляли письма, прибывшие от сатрапов, [1353]и он направлял приказы наместникам. [1354]Самаритяне, терзаемые царскими агентами, представили жалобу Антиоху IV; царь выслушал их посланцев и вынес свое решение. [1355]Если верить Филарху, [1356]Антиох II, когда занимался государственными делами, чаще всего находился в состоянии опьянения, редко — в здравом уме. Даже этот порок, по-видимому свойственный Селевкидам, не освобождал их от обязанностей, связанных с их высоким положением. Единственным Селевкидом, который пытался освободиться от них, был Деметрий I в последние годы своего правления. Он удалился в замок вблизи Антиохии, никого не допускал к себе, относился крайне легкомысленно к своим обязанностям правителя и пренебрегал ими. [1357]Это увеличило недовольство населения, привыкшего к любезности его предшественников, [1358]и отчужденность от народа стоила ему короны и жизни.

Вся законодательная власть была сосредоточена в особе царя. Идет ли речь об актах общего значения, временных распоряжениях или частных, относившихся к определенным лицам или городам, их содержание должно было быть завизировано сувереном. Отчуждение парцелл домена, дарование привилегий городам, полицейские указы, равно как и свидетельства о назначении на должность, — все это исходило от царя. [1359]