Элиас Бикерман - Государство Селевкидов

О положении полисов в системе монархий III–I вв. до н. э. написано очень много. [1948]Сложность этого положения заключалась в том, что, по выражению Бикермана, города пользовались свободой, но свобода эта основывалась на милости властителя. Из надписей не всегда можно определить степень зависимости города, так как приказы царя выражались, как правило, в косвенной форме. Бикерман считает это «корректностью царской администрации», но, с моей точки зрения, здесь проявлялись нормы полисного мышления, которые были свойственны не только гражданам города, но воздействовали и на царских чиновников, зачастую выходцев из тех же полисов.

Сложность и нечеткость отношений царя и полиса рождала в свое время целый ряд правовых и политических проблем, а в настоящее время служит основанием для многих научных дискуссий. Один из таких вопросов касается отношений собственности на городских и царских землях. Следует отметить, что взгляд Бикермана, который полагал, что вне полисных территорий не существовало права частной собственности на землю и что именно этим объясняется разрешение царя на приписку к городу земель, переданных (или проданных) им частным лицам, до сих пор разделяется большинством ученых. [1949]

Дискуссионным продолжает оставаться вопрос о различиях в положении так называемых старых полисов, вошедших в состав государства Селевкидов, и вновь основанных. Э. Бикерман как будто признает некоторую специфику в положении последних; во всяком случае, он называет закон о наследовании из Дура-Европоса, по которому выморочный клер переходил царю, «одним из самых значительных отклонений от полисного права». Однако в примечании, сделанном для русского издания (примеч. 105 к гл. IV), Э. Бикерман определенно высказывается против точки зрения о наличии разницы между статусом новых и старых городов: он основывается на надписях (опубликованных уже после выхода в свет французского издания его книги), где речь идет о вмешательстве центрального правительства в отношения между полисом и храмом как в Аполлонии на Салбаке, так и в «старом» полисе Миласе. Между тем в советской литературе была высказана точка зрения о принципиальном различии в отношении царской власти к новым и старым полисам: Г. А. Кошеленко в специальной монографии «Греческий полис на эллинистическом Востоке» доказывает, что Селевкиды сохранили право верховной собственности на земли основанных ими городов: город выступал как своего рода коллективный клерух. В связи с этим возникает еще один вопрос, по которому ведется полемика: служили ли в царской армии граждане полисов? Бикерман ясно выступает против предположения о военной обязанности граждан в отношении царя. Г. А. Кошеленко, наоборот, на основании анализа значительного количества источников приходит к выводу, что граждане основанных Селевкидами городов обязаны были служить в царской армии, поскольку они получали клеры на городской земле, за которые гражданский коллектив был обязан воинской повинностью. [1950]Я не считаю возможным подробно рассматривать здесь аргументацию Г. А. Кошеленко, [1951]но хочу отметить, что значение книги Бикермана для историографии эллинизма таково, что полемизирующий с ним автор не просто отмечает свое несогласие с ним, но подробно, пункт за пунктом разбирает все соображения Бикермана.

Проблема «полис и монархия» тесно переплетается с общей проблемой существования внутри державы Селевкидов самоуправляющихся гражданских общин, не только греческих, но и созданных различными восточными народностями. Данных источников о негреческих самоуправляющихся коллективах ко времени французского издания книги «Государство Селевкидов» было очень немного. Но автор не прошел мимо этих скудных данных; благодаря своей прекрасной исторической интуиции он понял роль таких коллективов в государственной системе Селевкидов. Он отметил существование автономии не только греческих полисов, но также святилищ и «народов». На Востоке, по словам Бикермана, сохранились традиционные формы жизни; в качестве примера традиционно самоуправляющегося народа он приводит иудеев под властью селевкидских царей и разбирает свидетельства об автономии иерусалимской общины.

Со времени выхода в свет книги Бикермана появились многочисленные исследования (среди них весьма велик удельный вес работ советских историков), в которых подробно рассматриваются внутренняя структура и отношения с центральной властью местных самоуправляющихся общин. Советские ученые показали, что одной из форм местного самоуправления были гражданско-храмовые общины; такими общинами являлись объединения вокруг святилищ в Малой Азии, возникшие задолго до периода эллинизма и продолжавшие развиваться в системе эллинистических государств. [1952]В эллинистический период большинство таких объединений представляло собой группу общин с единым полномочным гражданским коллективом и с сохраняющейся известной их автономностью (в карийских объединениях первичные общины назывались сингениями). Отличительной особенностью храмовых объединений было совпадение общественной и священной земли: последняя находилась в распоряжении всех граждан объединения, а храмовые должностные лица были одновременно должностными лицами гражданского коллектива. Малоазийские храмовые объединения под влиянием соседних греческих полисов принимали внешние полисные формы, расширяя свою территорию и свой коллектив за счет включения соседних более мелких объединений вокруг местных святилищ. В державе Селевкидов цари поддерживали стремление таких полисов включить в свой состав автономные святилища. Характерным примером может служить карийская Миласа — полис, выросший на основе объединения храмовых общин (ее внутренняя структура подробно охарактеризована в исследовании А. Г. Периханян). В научной литературе вопрос об отношении царей к местным храмам широко дискутировался, [1953]новый свет на эту проблему проливают надписи, опубликованные в конце 60-х годов [1954](Э. Бикерман упоминает их в новых примечаниях, однако не разбирает подробно). Надписи представляют собой серию писем по поводу спора между жрецом святилища в Лабраунде (он был также главой сингении, носящей его имя), с одной стороны, и городом Миласой — с другой. Письма посланы от имени Селевка II, Филиппа V и Олимпиха — стратега Селевка, затем полузависимого династа. В письме Селевка излагается жалоба жреца Коррида царю на то, что миласцы претендуют на священную землю Лабраунды, не приносят жертв в храм. Селевк первоначально поддержал жреца. После разъяснений Миласы последовало письмо Олимпиха (тогда селевкидского стратега), в котором ой подтверждал права города на святилище. За Миласой признавалось владение землей и «всем остальным». Жителей святилища Миласа считала своими гражданами; они были распределены но филам. Таким образом, в этом районе цари и их уполномоченные способствовали включению самоуправляющейся храмовой территории в полис. Но политика Селевкидов, как это неоднократно отмечает Бикерман, не была единообразной. В других областях, где не было сильной греческой традиции, цари признавали привилегии местных самоуправляющихся общин. И. Д. Амусин назвал объединение вокруг иерусалимского храма гражданско-храмовой общиной. [1955]Гражданско-храмовые общины существовали и в селевкидской Вавилонии. Наиболее подробно они исследованы в трудах Г. X. Саркисяна (библиографию см. в примеч. 301 к гл. V). К эллинистическому периоду в вавилонских городах произошло слияние персонала храма с зажиточными слоями населения города («город людей храма»). Гражданско-храмовые общины Вавилонии владели землей; к ним, как к греческим полисам, можно было приписать пожалованную царем землю; они пользовались самоуправлением и, по мнению Г. X. Саркисяна, играли в системе монархии Селевкидов ту же конструктивную роль, что и греческие полисы. Последняя точка зрения не является общепринятой, хотя ее разделяют многие советские историки эллинизма. Г. А. Кошеленко, наоборот, подчеркивает различие в положении греческого города и вавилонской гражданско-храмовой общины: эта последняя имела привилегии в отношении частной собственности (большие, чем вновь основанные полисы), но граждане ее не были включены в политическую структуру государства завоевателей. Среди вавилонян не было функционеров государственного аппарата, вавилоняне не представлены в царской армии — главной опоре государства. [1956]Таким образом, вопрос о типологическом соответствии гражданско-храмовых общин полисам, по-видимому, еще нуждается в дальнейшем исследовании на материале всех негреческих самоуправляющихся коллективов. Ясно, однако, одно: такие общины играли существенную роль в общественной системе державы Селевкидов, они были основной формой организации свободного населения в самых различных областях этой державы, и без изучения их наше представление об институтах Селевкидов будет неполным. Поэтому читатели тех глав и параграфов книги Э. Бикермана, в которых речь идет об автономии «народов», должны иметь в виду важные дополнения, внесенные исследованиями советских историков. Но при этом следует заметить, что эти исследования не опровергли, а, скорее, подтвердили тезис автора об автономности «народов» и племен (т. е. местных самоуправляющихся коллективов), которые были одной из «стабильных политических ячеек» древних обществ.