Михаил Пыляев - Замечательные чудаки и оригиналы

Так в период буйной и безумной молодости Н[ащоки]на деньги были ему нипочем: он удивлял многих обстановкою своей холостой квартиры и своими рысаками и экипажами, выписанными прямо из Вены, и своими вечерами, на которых собирались все как русские, так и французские актёры. Умный и образованный человек со вкусом, он бросал деньги, покровительствуя художникам и артистам; он любил жить и давал жить другим. Залы у него были полны произведениями начинающих художников. Одних собственных его портретов было более сотни, он их раздаривал знакомым, как теперь дарят фотографические карточки. Все его кучера, собаки, лошади были тоже перерисованы молодыми художниками. Он покупал все, что попадалось ему на глаза: фарфор, бронзу, бриллианты и бирюзу, которую считал за амулет. В особенности дорого ему обходились бенефисные подарки актрисам. Причудам его не было конца, так что однажды за маленький восковой огарок, пред которым Асенкова [9] Асенкова Александра Егоровна (1796-1858), актриса. учила свою лучшую роль, он заплатил её горничной шальную цену и обделал в золотой футляр, который вскоре и подарил кому-то из знакомых. Н[ащоки]н одно время был страстно влюблен в эту актрису и, чтобы вылечиться от безумной страсти, придумал следующую хитрую штуку. Он нарядился в женский наряд и прожил у артистки в качестве горничной более месяца. Это обстоятельство и послужило Пушкину сюжетом к его «Домику в Коломне». Щедрость Н[ащоки]на к артистам доходила до того, что известному Вьетану он подарил скрипку, с которою знаменитый артист объехал всю Европу. Подобные дорогие причуды, да вдобавок карточная игра, в которой он являлся, впрочем, не игроком, алчущим выигрыша, а страстным любителем сильных ощущений, в 30-х годах сильно порасстроили его состояние, тем более, что он обзавелся цыганкой, известной в то время в Москве красавицей Ольгой Андреевной, дочерью Стеши, прозванной «Каталани» [10] Солдатова Степанида Сидоровна (ок. 1784-1822). . В то время любовь к цыганке была самая разорительная, песни чернооких красавиц разнеживали и одуревали всех кутящих богачей. На вечерах гитара такой цыганки наполнялась по нескольку раз золотом и ассигнациями, и много раз была опоражниваема и потом снова наполнялась. Эти приношения носили название «угольковых» и многим опустошали карманы. Н[ащоки]н для цыганки держал экипажи с парой «вяток» и «шведок»; за нее он дал крупный выкуп хору. У нее собиралось самое разнообразное общество: цыгане, франты, актёры, литераторы, купцы; сюда заезжал и Пушкин слушать цыганские песни. Постоянным гостем её был и известный князь Гагарин, тоже чудак большой руки, прозванный за свою худобу «Адамовой головой» [11] Гагарин Федор Федорович (1787-1863). . Он был бретер и храбрец, выигравший в 1812 году у офицеров пари, что доставит Наполеону два фунта чая. И доставил, но только по благосклонности императора благополучно возвратился в русский лагерь. У Н[ащоки]на от цыганки был сын, дворняшка, ненавидевший комнаты. Находя в мальчике сходство с квартальным надзирателем их квартала, он велел портному сшить на мальчика полный мундир квартального того времени, заказав и треугольную шляпу, и оправдывался в этой проделке, говоря: «Ведь наряжают же детей гусарами, черкесами, казаками, почему же мне не нарядить его квартальным, когда я так уважаю полицию!» Однажды у цыганки Н[ащоки]н проиграл все, что у него было - часы, столовое серебро, наконец, карету с лошадьми и даже Оленькины сани с парой «вяток». Выигравший, захватив серебро, вещи и в выигрышной карете ещё темным утром поехал домой, приказав сани с «вятками» отправить за ним. Н[ащоки]н добродушно посмеивался над подобной аккуратностью игрока. Цыганка, узнав утром об исчезновении «вяток», нисколько не огорчилась: она привыкла или знала, что все скоро возвратится к ней, и, действительно, скоро зажила прежнею роскошною жизнью. Любовь Н[ащоки]на к цыганке послужила Куликову [12] Куликов Николай Иванович (1812-1891) - поэт, драматург, актёр. сюжетом для его водевиля «Цыганка». Н[ащоки]н сам рассказывал, что, сидя в театре, он видел на сцене себя и свою сожительницу. От этой цыганки он освободился тем, что, оставив ей весь свой дом в Москве вместе с хорошей суммой денег в шкатулке, сам тайком уехал в подмосковную к приятелю, где перевенчался на своей однофамилице [13] П. В. Нащокин женился на Вере Александровне Нагаевой, внебрачной дочери своего троюродного брата - Александра Петровича Нащокина (1758-1838). и поселился на некоторое время в Туле.

Гагарин Фёдор Фёдорович (1787-1863)

Н[ащоки]н, как мы заметили, любил хорошо покушать и также накормить своих гостей почти насильно. Обеды заказывать и говорить про кушанья он был большой охотник. За столом у себя он потчевал гостей до упаду, ежеминутно вскакивал и кричал на прислугу: «Видишь, мало взяли, попроси, покланяйся!» И если это было неуспешно, то сам упрашивал не хуже известного крыловского Демьяна. Не возьмет гость - он считал большой обидой. Редкий из его гостей выходил у него из-за стола, не упитавшись так, что еле несли ноги. На обеды он приглашал за несколько дней, а в день обеда присылал дворецкого напоминать, чтобы не забыли. У него нередко подавали на стол паштет, при вскрытии которого выходил карлик, держа в одной руке паштет тоже съедобный, а в другой руке - букет с цветами.

Нащокина Вера Александровна (около 1811-1900)

Существует предание, что Петр Петрович Петух списан Гоголем с Н[ащоки]на.

По смерти Пушкина, Н[ащоки]н переехал жить в Москву [14] Ошибка М. И. Пыляева: П. В. Нащокин всегда оставался москвичём. . Тут уже пошла не радужная сторона его жизни, но он не унывал и вел почти ту же жизнь, что и в Петербурге. Он ездил почти ежедневно в Английский клуб, выписал себе из Парижа дорогой кий, хранившийся всегда под сбережением маркера, и продолжал мотать деньги, ссужая встречного и поперечного. Иногда, в критические минуты, ему вдруг то падали наследства от какого-нибудь дальнего родственника, то уплачивал ему кто-нибудь старый карточный должок и т. д. Но все эти неожиданности скоро исчезали. Своей роскошной жизни он не покидал и понемногу стал распродавать свои богатые коллекции: монеты, картины, фарфор, бронзу и т. д. Между замечательными редкостями, находившимися в его квартире, был один двухэтажный стеклянный домик аршина два длины, каждая отдельная часть и украшения которого были им заказаны за границей - в Вене, Париже и Лондоне. На этот домик, стоивший ему до сорока тысяч рублей, съезжалось любоваться все лучшее тогда петербургское общество. Домик этот был потом заложен и перезаложен в Москве за двенадцать или тринадцать тысяч и теперь неизвестно у кого находится как редкая, трудно сбываемая игрушка [15] В 1918 г. «Нащокинский домик» и некоторые предметы из него находились в Государственном историческом музее в Москве, а затем экспонировались во Всесоюзном музее А. С. Пушкина в Ленинграде. . Домик был продолговатый, правильный четырехугольник, обрамленный богемскими зеркальными стеклами, и образовывал два отделения, верхнее и нижнее. В верхнем помещалась сплошная танцевальная зала со столом посередине, сервированным на шестьдесят кувертов. По четырем углам залы поставлены были четыре стола и бронзовые канделябры на малахитовых подстоях; на потолке, вылепленном в мавританском стиле, висели три серебряные люстры, каждая по пятидесяти свечей. В одном углу стоял рояль, в другом - арфа; первый был работы Вирта, вторая - Эрара. На первом жена владельца играла небольшие пьесы, употребляя для ударов по клавишам вязальные спицы. В зале помещались ломберные столы с картами, были даже щеточки и мелки для карточной игры. Вся зала была украшена тропическими растениями, так искусно сделанными в Париже, что, казалось, эти растения были живыми. Нижний этаж представлял жилые покои и был наполнен всем, что только требовалось для какого-нибудь царственного жилища. Заказывая эту игрушку и долго обдумывая её, Н[ащоки]н не позабыл ни малейшей безделицы богатого домашнего быта.