Михаил Пыляев - Замечательные чудаки и оригиналы

Лет шестьдесят тому назад всему Петербургу был известен своими эксцентрическими странностями и своим служебным педантизмом, превосходившим самый педантизм известного графа Аракчеева, генерал Н. И. Д[емид]ов [19] Демидов Николай Иванович (1773-1833), генерал от инфантерии. , бывший начальником всех кадетских корпусов. Одно из главных его чудачеств, на котором он был помешан до смешного, было то, что он вылитый портрет императора Наполеона I; некоторое сходство он имел с этим государем, но не до того поразительное, как полагал. Кроме этого, он был суеверен до невозможного. У всех его дверей были прибиты найденные им подковы, как знак благополучия. В его спальне сидел в клетке петух для отогнания домового. К числу других его предрассудков принадлежал в особенности тот нелепый русский предрассудок, который считает встречу со священником самым несчастным предзнаменованием. Хорошо знавшие этого генерала люди рассказывали, что неоднократно, выехав со двора и увидев из окна кареты переходившего ему дорогу священника, он выскакивал из экипажа, испрашивал у батюшки с почтительнейшим видом благословение, а затем убедительнейше упрашивал его сесть в его карету. Как только священник исполнял его желание, Д[емид]ов приказывал кучеру скорее ехать домой. Приехав к себе, он учтиво высаживал священника из экипажа, вводил его в комнату с одной дверью, после чего, делая вид, что ему нужно отдать какое-нибудь домашнее приказание, быстро выходил из комнаты и столь же быстро запирал дверь на ключ, который брал в карман, и, уверенный в том, что этот священник уже не перейдет ему дорогу, сам быстро уезжал туда, куда призывали его дела. Такие похищения духовных лиц долго подавали повод к весьма странным недоразумениям. Затем уже местное духовенство (генерал жил на Васильевском острове) и причты, завидев высокую карету четверкою цугом с двумя лакеями в военных ливреях на запятках, «навостривали лыжи» и быстро утекали, чтобы не попасть на несколько часов под ключ его высокопревосходительства.

Он имел весьма оригинальную манеру менять на себе сорочку. Камердинер должен был держать перед ним чистую таким образом, чтобы он мог вскочить в нее. Д[емид]ов, сняв рубашку, отходил от слуги шага на три, крестился, бросался к сорочке и опять назад, и так до трех раз; в третий раз он вскакивал в растопыренную перед ним рубашку и уже оставался в ней. В доме у него, находившемся в Москве на Басманной, там, где теперь Константиновский межевой институт, была образная, наполненная множеством икон, размещенных в несколько ярусов. Однажды в образной с ним находился священник, к которому Д[емид]ов был расположен. Генералу пришло в голову приложиться к какому-то образу, находившемуся наверху. Он был в затруднении, как это исполнить, и уже хотел было приказать снять образ, но священник заметил, что это совершенно лишнее, так как в подобном случае достаточно одного усердия почтить святыню. Что же делает генерал? Он складывает пальцы, целует их и посылает образу воздушный поцелуй.

Генерал очень любил играть в карты. Отправляясь играть, он входил предварительно в свою образную и там пред образом молился о выигрыше, обещаясь в таком случае принести ему в жертву какое-либо украшение.

Во время стоянки кадет в лагере вернейшее средство удержать его от прихода к кадетам, на которых он наводил тоску постоянными и однообразными нравоучениями, было положить на пути от его палатки к лагерю кресты из соломинок или из чего придется. Увидев такой крест, Д[емид]ов обыкновенно возвращался назад.

В числе больших причудников был известен в русской армии в царствование Александра I генерал В. Г. Костенецкий [20] Костенецкий Василий Григорьевич (1769-1831), генерал-лейтенант, участник Отечественной войны 1812 г., в Бородинском сражении командовал всей русской артиллерией после гибели А. И. Кутайсова. . Жизнь вёл он необыкновенно оригинальную: одевался в длиннополый военный сюртук и носил какую-то необыкновенно высокую форменную фуражку. Комнат зимою никогда не топил, и ему в них не было холодно. Возле крыльца дома была всегда наметена большая куча снегу, и он, как только поутру встанет с постели, т. е. с жесткого кожаного дивана с такой же головной подушкой, без простыни и одеяла, тотчас же отправляется голым в эту кучу снега и в ней барахтается, и когда потом войдет в комнату, то пар идет с него, как после бани. Чай пил он тоже не по обыкновенному. Он обходился без чайника, клал чай прямо в стакан, заливал его горячей из самовара водой, а когда чай настаивался, то он пил его без сахара и потом жевал чайные листья. Пища его была самая простая: борщ, каша и нарезанная говядина. Водки и вина не пил вовсе. Костенецкий, несмотря на свой миролюбивый характер, боялся мщения и предполагал, что его когда-нибудь да отравят. Чтобы предупредить такую опасность, он хотел приучить себя не бояться никакой отравы. Для этого в кармане он всегда носил кусок мышьяку, который ежедневно поутру лизал языком по нескольку раз, постепенно увеличивая количество лизаний, и таким способом довел себя до того, что уже довольно значительный прием мышьяка, который был бы смертельным для всякого другого человека, на него не производил никакого вредного действия.

Костенецкий Василий Григорьевич (1769-1831)

Костенецкий проводил преоригинальные учения. Рано на заре он приказывал находившемуся при нем трубачу трубить тревогу, указывал, куда скакать батарее, а сам, вскочив на коня, скакал туда во весь опор и, прискакав на место, в поле - долой с коня и голый катался по траве и росе. Это была его суворовская утренняя ванна. Между тем, батарея по тревоге летела туда же во весь опор и находила Костенецкого уже выкатавшимся, одетым и на коне. Тотчас же начиналось ученье по-боевому. Вдруг Костенецкий командует: «№ такой-то ранен!» Этот № должен был слезть с лошади и пешком отойти в сторону, а другой заступить его место. Затем опять команда: «№ такой-то убит!» И убитый должен был упасть на землю и лежать, а другой заступить его место, и подобно тому в этом же роде.

Генерал Костенецкий был высокого роста, широк в плечах, стройный и красивый мужчина с самым добрым и приветливым лицом и обладал необыкновенною физическою силою. Характера был доброго, имел нежное сердце, но вспыльчив в высокой степени. Человек он был с сильными страстями, любил женщин, а ещё более был любим ими, но никогда не был женат. Он был страстно влюблен в красавицу княжну Р-в и вел себя как влюбленный юноша-прапорщик, давая пищу насмешкам всего лагеря под Красным Селом. Генерал служил в артиллерии, знал превосходно свое дело и был в полном смысле военным. Много ходило в то время рассказов о его необыкновенной физической силе: он разгибал подковы, сгибал серебряные рубли. Однажды в Киеве, в одном обществе, дамы, желая подшутить над ним, поднесли ему на тарелке очень искусно сделанную каменную грушу и просили его скушать. Костенецкий, заметив обман, взял грушу в руку и, как бы нечаянно раздавив её, воскликнул: «Ах! какая она мягкая…»