Виталий Ларичев - Колесо времени [Солнце, Луна и древние люди]

В 26 году до нашей эры, когда Август завоевал Египет и превратил его в римскую провинцию, в Александрии был введен календарь, который ничем не отличался от того, что предлагали 17 веков назад владыка гиксосов Салитис и 2 века назад Птолемей III Эвергет. По иронии судьбы календарь этот уже не был освящен именем Птолемея, поскольку считался принятым в Риме Юлием Цезарем. Но и усилия Великого Августа по уничтожению «календаря Тота» оказались тщетными. Потребовалось еще почти полтысячелетия, пока древние традиции египтян в счете времени не оказались сломленными окончательно. Жрецы между тем успели в 138 году нашей эры отпраздновать в последний раз приход на Землю нового «Года Бытия».

Все это, однако, vanitas vanitatum, суета сует, как любил говорить К. Фламмарион, наблюдая за «шумливыми честолюбцами», которые проводили жизнь «в борьбе за мишурный блеск и за смешные титулы, за разноцветные украшения». Ибо что может думать о «смешном минутном тщеславии философ, если он сравнит детское взаимное соперничество с величественным делом Природы» [10] Фламмарион К. Живописная астрономия, с. 42. . Поэтому при размышлении о том, почему так настойчиво жрецы Хапи отвергали идею високоса, крепнет уверенность, что Птолемей III Эвергет был слишком самонадеян в неосведомленности, когда писал в своем декрете о «прежних недостатках в исчислении времен года». Терпимость к таким, кажется, очевидным недостаткам может быть объяснена, помимо культово-религиозных соображений, лишь жадным стремлением к бережному сохранению особо сокровенных знаний, заложенных в понимании основ самого миропорядка, как он мыслился и воспринимался жрецами Древнего Египта.

В чем, однако, могло заключаться существо этих знаний в связи с Годом Бытия, идея которого, надо полагать, до мельчайших волоконец была соткана из материи высоких астрономических познаний классической первобытности Египта? Отыскивая ответ на столь сложный вопрос, следует обратить внимание на связь с «Праздником вечности» не только Солнца и Сотис, что широко известно, но и Луны, а также сиятельной красы утреннего и вечернего Неба — «блуждающей звезды», Венеры. И тут выяснится, что исключительную роль для них играет временной цикл продолжительностью не в 4 года, как в случае с Солнцем и Сотис, а вдвое больший период — 8 лет, когда «неучтенными» оказывались 2 дня високоса. «Благо игнорирования» их для Луны, оказывается, сводилось к тому, что по истечении 8 лет при длительности каждого года в 365 дней на Новый год приходилась близкая фаза Луны.

«Желательность пренебрежения» двумя днями високоса при обращении к особенностям появления в Небе Венеры определяется тем же соображением — возможностью именно при таком счете времени гармонично совмещать ее циклы с солнечным восьмилетием. Оказывается, 5 периодов обращения Венеры по количеству дней близко соответствуют числу суток в 8 годах по 365 дней в каждом (≈584 X 5 = 2920; 365 X 8 = 2920). Это обстоятельство приводило к тому знаменательному событию, что один раз в 8 лет появление на небосклоне Венеры счастливо, как считали жрецы, совпадало со священным праздником Нового года. Но как начало его в календаре Тота передвигалось (из-за неучета високоса) на разные сезоны, так же синхронно в медлительности перемещались стрелками небесных часов точки восхождения Венеры по «зодиакальному кольцу» Неба. Иначе говоря, лишь приняв продолжительность года в 365 дней, можно было добиться совмещения года земного и периодов обращения Венеры, когда она то на 8 месяцев и 5 дней принимала обличье «вечерней блуждающей звезды», то на те же 8 месяцев и 5 дней становилась «утренней блуждающей звездой», то таинственно исчезала на 7 дней или на 3 месяца.

Итак, если утренний блеск Сотис благословлял каждые 4 года очередной день «уходящего вперед» календаря, ибо сдвиги в нем определялись временем солнцестояний, то Луна и Венера каждые 8 лет осеняли своим сиянием новогодние дни «отступающего назад» календаря Тота. Ведь именно в нем не учитывались приходящиеся на каждый год четвертинки дня, из чего в 8 лет и составлялись как раз те 2 дня, которые в противном случае мешали бы гармоничному совпадению с Новым годом каждого восьмилетия определенной фазы Луны и должного для совмещения периода обращения Венеры. Иначе говоря, лишь приняв продолжительность года в 365 дней, можно было добиться гармонического сочетания начала одного из таких солнечных периодов (в данном случае — восьмилетнего) с появлением Луны в примерно ожидаемой фазе и явлением на небе Венеры в ее обличьях вечерней или утренней блуждающей звезды, в которые она периодически рядилась на две трети года. Выходит, Год Бытия в исходе счисления 1460 лет знаменовался, очевидно, не только наступлением солнцестояния, восходом Сотис-Изиды и разливом Нила, но также появлением на небосклоне Венеры и Луны в особо почитаемой жрецами фазе. В таком случае Праздник вечности действительно сопровождался исключительным по эффектности астрономическим явлением, которое и породило культово-религиозную значимость этого дня, полного знаменательных совпадений.

И еще одно значительное обстоятельство. В Годе Бытия глубоко скрыта основополагающая идея древних египтян — несопоставимости времени земного и космического. В этом плане ими обращалось внимание на то, что при разделении «Великого года» на 4 части в каждую из них входило 365 лет, а при разделении на 5 частей (число оборотов Венеры, сопоставимое с 8-летним циклом) — 292 года. Совпадение полученных чисел с количеством дней в земном году и с половиной срока обращения Венеры в сутках оценивалось как подтверждение истинности мысли древних мудрецов о несоизмеримости (относительности?) времени обыденного и небесного, когда год земной представлялся в грандиозных временных масштабах бытия природы всего лишь мигом года божественного. Фундаментальную весомость подобного рода мысли в религиозных концепциях египтян трудно переоценить, ибо за нею видятся основополагающие астральные идеи, связанные с представлениями о жизни, смерти и возрождении. В их свете жизнь человека на Земле виделась ничтожно малой по продолжительности, как, впрочем, и по значимости тоже. Именно в этом итоги блестящего решения проблемы уяснения периодичности и соотнесенности наиболее ярких небесных явлений, а также установления на основе понимания их рационального счета времени нерасторжимо слились с постулатами астральной религии, щедро питая культовую и обрядовую символику.

Возвращаясь к вопросу, в чем состояла глубинная суть Года Бытия и почему простой солнечный год египтян составлял 365 дней, можно ответить так: эти периоды позволяли наиболее гармонично совместить с Солнцем временные циклы Луны, Сириуса и Венеры, ярчайших «светил-небожителей». Можно не сомневаться, что сложности, которые, наблюдая за Небом, пришлось при этом преодолевать жрецам в ходе решения столь головоломной задачи, не идут ни в какое сравнение с уяснением конечно же простой, давно и превосходно известной им истины, что год в действительности продолжался чуть более 365 суток. Жрецы необычайным по красоте и изяществу ходом мысли достойных учеников шашиста Тота «пожертвовали» високосный день в партии с прямолинейными педантами точного (но лишь по Солнцу!) счета времени. Они создали явно выигрышный, «божественный» в гармонии календарный эндшпиль, в котором на их стороне игровой доски остались, помимо Солнца, Сириус, Луна и Венера! Поэтому хранители сокровенных тайн Неба, почитая в религиозном экстазе все эти светила, обеспечили для себя право требовать от живого, но смертного представителя Ра на Земле — фараона — всякий раз при его вступлении на престол давать клятву никогда и ни при каких случаях не добавлять к году високосного дня. Они употребляли все свое могущество, чтобы дерзко в невежестве посягающие на Год Бытия в страхе оставили свои тщеславные попытки нарушить устои, «завещанные от века многомудрым Тотом».