Виталий Ларичев - Колесо времени [Солнце, Луна и древние люди]

Столь же бесплодной видится предельная в сдержанности оценка, когда обнаруженное, допустим, многозначительно объявляется «культовым» или «обрядовым», а разъяснения оставляются между тем втуне будто бы по причине очевидной для каждого ясности подобного толкования. На деле такой шаг зачастую оказывается всего лишь своеобразной дымовой завесой — отвлекающим маневром или хитроумной уловкой (так, во всяком случае, кажется тому, кто прибегает к ней!), призванной помочь уйти от разговора по существу, а то и скрыть недоумение при столкновении лицом к лицу с непонятным явлением в первобытной культуре.

В поисках выхода из тупика в изучении духовного аспекта ранних культур и подходящего для познания его инструмента следует прежде всего принять во внимание знаменательное явление, оспаривать реальность которого невозможно: производственное, интеллектуальное, нравственное и социальное бытие первобытных людей протекало при всеохватывающем и всепроникающем влиянии природы. От нее они себя не отделяли ни в чем — рождение, возмужание, старение и смерть со всеми сопровождающими их событиями, связанными с деятельностью человека, проходили для древних в гармоничном согласии с бытием природы. Постепенное уяснение ее закономерностей, а затем следование им во всем и всегда составляло, насколько можно судить по этнографическим сведениям, сердцевину первобытного мироощущения, миросозерцания и мировоззрения. Поскольку же ритм существования всего живою в природе впечатляюще отражал грандиозные картины временных ритмов «жизни» Неба со всеми его светилами, то, как можно догадываться априори, все это не могло не найти отражения в объектах материальной культуры первобытного общества, часть из которых при сложности интерпретации смысла и назначения их как раз и представляется загадочным культово-обрядовым и ритуальным «антуражем» этой культуры.

Тема Неба, как известно, находила отражение также и в сезонных культово-обрядовых, языческих по характеру празднествах, отголоски которых сохранились до сих пор в народной памяти и культуре, в точных знаниях, закрепленных для бережного сохранения в системах счисления времени по Луне, Солнцу и звездам. А отсюда неизбежно следует вывод, что при справедливости такого постулата не только, скажем, этнография, но и астрономия может, как представляется, открыть для археолога обнадеживающие перспективы успешного изучения хотя бы части из наиболее сокровенного в первобытной культуре. Ко всему прочему, как наука, основанная на точных методах исследования, астрономия придаст выводам в области особо деликатных проблем археологии, связанных с мировоззрением, уверенную определенность и доказательную силу и, надо полагать, предложит ей не обычные гипотетические реконструкции, а выверенную строгой системой расчетов и подтверждений теорию. Благодаря астрономии, как можно надеяться, прояснится существо наиболее впечатляющих интеллектуальных достижений древности, связанных в первую очередь с началом накопления человеком естественно-научных знаний об окружающем мире, а также высветятся черты духовного мира предков, глубоко скрытого от глаз непосвященных. В особенности заманчивым представляется раскрытие картины бытия природы и человека, как все это воспринималось и анализировалось острым в свежести мировосприятия умом нашего далекого предка каменного века.

При реконструкции духовного мира и преднаучных знаний в древних культурах столь же плодотворно, в особенности в связи с фоном астрономически-календарным и этнографическим, могут использоваться, с одной стороны, мифология, а с другой — искусство, отражающее сюжеты мифологических сказаний. Древнего человека, которого вырвал из царства зверей труд, действительно характеризует, насколько можно уяснить из мифов и образов древнего искусства, замечательное стремление понять место человека и мира животных в системе окружающей природы и разгадать процесс, который в ходе времени обусловил появление самого мира со всеми его структурными подразделениями. В сущности, речь идет об изначальном желании первобытных уяснить азы таких общих и чрезвычайно сложных понятий, как пространство, время, Вселенная и эволюция. Ведь, как справедливо отмечал Ф. Энгельс, «бытие вне времени есть такая же величайшая бессмыслица, как бытие вне пространства» [2] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 51. . В попытках понять зарождение и развитие мира нельзя не усмотреть зачатки будущих наук о природе, причудливо сплетенные с первобытными религиозными представлениями и культами. Человек, наряженный в шкуры своих прародителей — зверей, каким его можно видеть в сюжетах искусства древнекаменного века, конечно, ошибался, когда верил, что, исполняя магический ритуал, можно воздействовать на грозные стихии. Но и в этом его заблуждении видно неистовое стремление разгадать сокровенные тайны мира, обуздать слепые силы природы и поставить их себе на службу.

Все эти общего плана раздумья наводят на мысль о том, что представление о первобытном человеке как об узколобом дикаре не просто искажает историческую перспективу. Такой подход предопределяет ничем не оправданный отказ от изучения захватывающе интересного пласта культурного наследия человечества, бережно взращенного и сохраненного в ходе тысячелетий нелегкого взаимодействия предка с природой (достаточно представить, чего стоило ему сохранить род человеческий в жестоких условиях похолоданий, когда Земля не раз оказывалась закованной в мощный ледяной панцирь).

Исследователям порой свойственно принижать достижения в познании мира, упрощать духовную жизнь и интеллектуальный кругозор тех, кого в расхожих сентенциях считается допустимым представлять самым живописным образцом дикости и варварства. Создается впечатление, что цивилизованные потомки глубоко стыдятся своего необразованного предка и держат его, чтобы не шокировать на торжественном приеме в честь признанных творцов их культуры, даже не в прихожей или на худой конец в «людской», а где-то на темных задворках, за пределами своего дворца, подальше от глаз «избранного общества». Можно себе представить меру негодования, если, допустим, на таком рауте вдруг взять да и бестактно объявить, что достижения избранных гостей — всего лишь замаскированное далью веков и тысячелетий «заимствование», плагиат, что приоритет в ряде великих открытий ошибочно приписан творцам первых действительно великих цивилизаций, которые, конечно же, положили истинное начало нашему гордому в высокой просвещенности миру.

Но остановимся в благородной иронии. Негодование участников выдуманного приема «избранного общества» представить легко. Но неплохо бы предъявить, наконец, и какие ни на есть доказательства высказанных соображений, ибо нельзя же, учитывая серьезность претензий «оставшегося на задворках», ограничиваться как подтверждением их эмоциональными речами в защиту предка, будто бы кем-то недооцененного. Ясно, что доказательные подтверждения эти должны быть, учитывая серьезность проблемы, непременно связаны с точными науками, а среди них опять-таки нет, пожалуй, более древней, чем астрономия, которая совместила в себе уже на достаточно раннем этапе систематизированные человеком познания как в арифметике, так и в геометрии. И тут, осуществляя задуманное, рационально будет, учитывая нетрадиционность постановки проблемы, подойти к решению задачи без излишней торопливости, постепенно вживаясь в забытый, потерянный или непонятный мир. Для этого следует до обращения к фактам из области археологии каменного века припомнить, каких познаний в астрономии достигли творцы древнейших цивилизаций Земли и как остроумно и изящно все это осмысливалось ими мифологически. Этот шаг в случае удачи позволит понять, что достижение такого уровня знания требовало десятков тысячелетий напряженных наблюдений и синтезирующей работы ума предшественников тех, кто заложил основы современной цивилизации.