Кэролли Эриксон - Елизавета I

Здоровье же зависело от судьбы, и с течением времени становилось все яснее, что судьба к Эдуарду немилосердна. Вот уже несколько лет придворные говорили между собой, что долго тот не протянет, а астрологи предсказывали близкий конец. Осенью 1552 года короля осмотрели врач и астролог-медик Джироламо Кардано, который отметил резкий контраст между поразительной красотой мальчика, его интеллектуальными способностями и врожденной физической немощью. Кардано был согласен с оценкой одного заезжего французского аристократа: король — это «ангел во плоти», лицо его и фигура отличаются подлинным совершенством. Но его жизненные силы, отмечал итальянец, едва теплятся, и во всем облике «можно увидеть признаки ранней кончины».

Заключительная стадия болезни началась приступами кашля, которые буквально сотрясали хрупкое тело мальчика и, казалось, забирали у него последние силы. Вскоре началось кровохарканье, руки, ноги, и без того слабые, становились совсем прозрачными, Эдуард уже едва поднимался с кровати. Исход был ясен, врачи подтверждали это, хотя горожанам, распускающим слухи о близкой или уже произошедшей смерти короля, отрезали в назидание другим уши. К середине мая исчезли последние сомнения, остался только один вопрос: когда? У Эдуарда развилась язвенная болезнь, и его распухший живот — он уже ничего не мог есть и держался только на каких-то вонючих смесях, прописанных аптекарями, — являл собою устрашающий контраст с иссохшим тельцем. Кашлял он беспрерывно.

Насчет наследника высказывались самые разнообразные предположения. Представлялось маловероятным, что по смерти Эдуарда на трон взойдет католичка Мария, хотя, согласно Акту о наследовании, принятому в 1544 году, и завещанию Генриха VIII, именно она была ближайшей претенденткой. Мария — женщина, притом женщина одинокая, но даже не в этом дело; ее воцарение будет означать конец церковной реформы, которая с принятием в прошлом году второго Акта единоверия и появлением нового Молитвенника приобрела, казалось, необратимый характер. Церковный ритуал, как он описывался в нем, не имел ничего общего с мессой, по существу представляя собою скорее обряд поминовения, нежели восславления чудесных деяний Христа, принявшего на себя грехи человечества. Мария наверняка восстановит традиционную католическую литургию, отменит все новшества, появившиеся за последние двадцать лет, и столь крутые перемены заденут такое количество людей — и более всего новых владельцев бывших монастырских земель, — что допустить это невозможно.

Но если не Мария, то, стало быть, Елизавета. По слухам, она должна скоро оказаться в Лондоне, где с ней вступит в брак, разведясь с нынешней женой, старший сын Дадли Джон. Предположение, конечно, совершенно невероятное, хотя Роберт, младший сын Дадли, мог, наверное, прийтись Елизавете по вкусу. Товарищ ее детских игр, он и в отрочестве поддерживал с ней отношения: Эшем был учителем обоих. В 1551 году Роберт женился на Эми Робсарт из рода Норфолков, но брак оказался бездетным. Если уж кому-нибудь из Дадли и суждено вступить в семью Тюдоров, то это может быть только Роберт.

Однако же, судя по всему, в последние месяцы жизни Эдуарда Дадли-старший был не слишком расположен к Елизавете. Он всячески утаивал от нее истинное, все ухудшающееся положение короля, а когда она вознамерилась приехать к брату, перехватил ее на пути в Лондон и отправил назад.

Естественно, Совет в предвидении скорой развязки принимал свои меры. Дадли с единомышленниками спешно собирали деньги, используя, в частности, для пополнения казны распродажу церковной утвари. Одновременно приводились в состояние боевой готовности главные оплоты вроде Виндзора. К «лордам-военачальникам» срочно отправлялись курьеры с соответствующими предписаниями.

Примерно в это время — то была середина мая — Эдуард собственноручно переписал проект документа, исключающего из числа наследников Марию и Елизавету и передающего право престолонаследия Джейн Грей. Чья это была инициатива, не вполне ясно, но так или иначе новое волеизъявление соответствовало и желанию самого Эдуарда защитить в стране протестантизм, и стремлению Дадли сохранить власть во время нового царствования. Интересы совпали, но из этого замысла, как показало ближайшее будущее, ничего не вышло. Скорее всего ни король, ни герцог — после ареста Эдуарда Сеймура Дадли был пожалован титулом герцога Нортумберленда — просто не способны были до конца продумать весь исторический смысл династической революции, которую они, по существу, замышляли. Эдуард был прикован болезнью к кровати, а Дадли, чье здоровье тоже оставляло желать лучшего, погрузился в глубокую меланхолию. «Силы оставляют меня», — признавался он одному из друзей; ныне, при умирающем короле, он нередко отправлялся в кровать «с болями в сердце и совершенно разбитый».

Существенно важным событием в деле передачи власти стал брак провозглашенной наследницы Джейн Грей и единственного неженатого из сыновей Дадли Гилфорда. Бракосочетание было пышно отпраздновано в лондонском доме Дадли, но именно это-то веселье и казалось совершенно неприличным в свете ужасных мучений, которые претерпевал товарищ детских забав невесты — король. В самые последние дни голова его распухла, как арбуз, и все волосы выпали. Что-то слишком долго он умирал. Подобное разложение организма, шептались в народе, противоестественно. Все указывает на то, что короля отравили.

Бракосочетание Джейн Грей и Гилфорда Дадли состоялось 21 мая. Шесть недель спустя агония Эдуарда все еще продолжалась. Как труп, лежал он в своей роскошной королевской постели; даже дышать ему было трудно, а неподвижное тело покрылось струпьями. Врачи и аптекари уступили место одной знатной даме, которая заверяла, что способна исцелить мальчика, если только ей не будут мешать. Но благодаря ее знахарскому уходу он впал «в полную прострацию», его «жизненно важные органы практически перестали действовать», пульс почти не прощупывался, а кожа изменила цвет.

Мария по-прежнему мирно пребывала в Хансдоне, хотя ясно было, что долго так продолжаться не может. Как только Эдуард скончается, Дадли немедленно провозгласит королевой Джейн Грей и подавит любое сопротивление; а поскольку ожидать его приходится прежде всего со стороны Марии и ее единомышленников, то необходимо будет взять ее под стражу. Угрожающую ей опасность Мария видела ясно, хотя трудно сказать, знала ли что-нибудь о позиции судей и членов Совета, выдвигавших возражения против нового закона о престолонаследии; заставили их подписать документ лишь предсмертные хрипы Эдуарда да жестокий напор Дадли. Мария не сомневалась, что по смерти короля многие в стране станут на ее сторону — одни из верности римско-католической церкви, другие из ненависти к Дадли, третьи из простого уважения к законным правам Тюдоров. В глазах этих последних Джейн Грей, пусть и была она праправнучкой Генриха VII, на трон претендовать не могла. Повелительницей их была Мария, и не важно, что ей ближе — месса или обедня. Как показало развитие событий, растянувшиеся на годы жизни целого поколения церковные распри не подорвали уважения англичан к освященному веками праву престолонаследия.