Фердинанд Шаландон - Алексей I Комнин. История правления (1081–1118)

«Деяния» ценны тем, что дают возможность для критики рассказов Альберта Ахенского о крестовых походах Петра Пустынника и Готфрида Бульонского. Автор, на мой взгляд, дает достаточно точную версию отношений между крестоносцами и греками, выражая мнение обычного воина. Он враждебно относится к грекам из-за того, что они затеяли ссоры с латинянами. Так, он бездоказательно обвиняет Алексея в том, что тот якобы радовался поражению отрядов Петра Пустынника; впрочем, к последним он проявляет довольно мало благосклонности. Во всей первой части он часто сопровождает имя василевса оскорбительными определениями. Начиная с Никеи он более беспристрастен и признает реальные услуги, оказанные тогда Алексеем крестоносцам. В целом «Деяния» важны для изучения как отношений между греками и латинянами, так и всей истории первого крестового похода.

Существуют четыре редакции «Деяний». Первоначальная редакция — анонимная, изданная в « Collection des Historiens des Croisades » [Коллекции историков крестовых походов ( фр .)] под заглавием « Tudebodus abbreviatus » [Сокращенный Тудебод ( лат .)]. Из этой версии проистекают: 1) две редакции, приписываемые Петру Тудебоду, священнику из Сивре [1665]; 2) редакция, опубликованная Мабильоном под названием « Historia belli sacri » [История священной войны ( лат .)] [1666]и переизданная в Коллекции историков крестовых походов как « Tudebodus imitatus et continuatus » [Подражание Тудебоду и его продолжение ( лат .)] [1667].

Последняя редакция — единственная, которая предоставила некоторые детали в дополнение к анонимным «Деяниям».

Раймунд Ажильский, автор « Historia Francorum qui ceperunt Jerusalem » [Истории франков, которые взяли Иерусалим ( лат .)], сопровождал в крестовом походе графа Тулузского, капелланом которого был. Сочинение Раймунда оценили очень по-разному [1668]. Полей Парис считает автора «опасным фальсификатором и неумелым фанатиком», а Клейн хотел доказать, что это был просто лжец. Более проницателен был Зибель, увидевший в этом сочинении оправдательную записку с целью обосновать обретение Святого копья. Действительно, если верить Фульхерию Шартрскому, очень похоже, что в этом эпизоде крестового похода Раймунд сыграл странную роль. Как бы то ни было, думаю, в отношении Раймунда Ажильского историки проявили чрезмерную суровость. Его хроника представляет ценность в том смысле, что позволяет узнать об основных событиях крестового похода, и ценность в более узком смысле— для настоящего сочинения. Раймунд приводит много подробностей об отношениях Алексея и латинских вождей, и в этом плане его рассказ делится на две части. В первой, до взятия Антиохии, автор испытывает откровенную враждебность к Алексею [1669]. Ясно видно, что он лишь выражает недовольство Раймунда Тулузского греческим императором. Начиная со взятия Антиохии, то есть с момента, когда усилившиеся трения между Боэмундом и графом Тулузским побудили последнего сблизиться с Алексеем, рассказ Раймунда Ажильского становится в отношении греков более сдержанным. Раймунд не возносит им хвалу, но беспристрастно рассказывает о фактах. Как человек, приближенный к графу Тулузскому, он мог быть хорошо осведомлен: он сообщает много подробностей о том, что происходило на совете крестоносцев. Именно благодаря ему мы знаем о посольстве, которое Алексей отправил к крестоносцам в 1099 г. и о котором не говорит больше ни один источник.

В лице Фульхерия Шартрского [1670]мы обращаемся к последнему из авторов, которые были очевидцами первого крестового похода; Фульхерий написал «Деяния франков, совершивших паломничество в Иерусалим» [1671]. Он присутствовал на Клермонском соборе и отправился в крестовый поход с Робертом Короткие Штаны и Стефаном Блуаским. Он стал капелланом Балдуина, брата Готфрида Бульонского, которого сопровождал в его Одесское княжество. Его сочинение содержит рассказ о событиях до 1127 г. Труд Фульхерия очень важен: это единственный автор, излагающий настоящую причину крестового похода — замысел Урбана II установить в Европе мир, отправив феодалов, помышлявших только о внутренних распрях, сражаться с мусульманами. Кроме того, Фульхерий, на мой взгляд, — самый объективный автор по отношению к грекам. Он вполне понял истинное положение Алексея и крестоносцев; он увидел, что они ничего не могли без помощи императора. В его работе мы нигде не найдем и следа ненависти к грекам.

Данные из трех источников, только что рассмотренных мной, были использованы и смешаны с другими в сочинениях Роберта Монаха, Гвиберта Ножанского и Бальдерика Бургейльского [1672], текстах, широко распространившихся с самого их появления. На этих трех авторах, не сообщивших ничего об отношениях греков и крестоносцев, потому что у них нет об этом никаких оригинальных сведений, я особо останавливаться не буду.

Рауль Канский, автор «Деяний Танкреда, короля Сицилии, в Иерусалимском походе с самого начала священной войны» ( Gesta Tancredi Siciliae regis in expeditione Hierosolymitana ab ipso belli sacri exordio ) [1673], уже не был очевидцем первого крестового похода. Однако его труд представляет больше интереса, чем предыдущие сочинения. В самом деле, Рауль Канский писал историю похода с 1096 по 1108 г. по рассказам Танкреда, сыгравшего тогда важную роль. В результате это произведение приводит многочисленные подробности об отношениях крестоносцев и греков и о трудностях, которые возникли в отношениях Танкреда и Алексея.

Теперь мы переходим к труду, влияние которого на формирование легенд о первом крестовом походе было значительным, — к «Книге о христианском походе с целью освобождения, очищения и восстановления святой Иерусалимской церкви» ( Liber Christianae expeditionis pro ereptione, emundatione et restitutione sanctae Hierosolymitanae ecclesiae ) [1674], написанной Альбертом Ахенским. Действительно, это произведение было главным источником для «Иерусалимской истории» Вильгельма Тирского, которую до середины этого века считали лучшим рассказом о первом крестовом походе. Зибель первым оспорил ценность этого источника, которым при создании своей «Истории первого крестового похода» почти не пользовался. Его теории при всей их справедливости были приняты не всеми и подверглись сильным нападкам, особенно в Германии.

Об Альберте Ахенском мы знаем мало. Он был каноником в Ахене. На Восток он не ездил никогда, хотя испытывал такое желание; в качестве компенсации он решил « memoria? commendare quae auditu et relatione nota fierent ab his qui praesentes affuissent » [1675][записать для памяти то, что услышал, сообщенное теми, кто там побывал ( лат .)]. Рассказ доходит до 1121 г. и резко обрывается на этом годе. Каноник Бок [1676], с которым согласился Ваттенбах [1677], идентифицировал автора «Истории» как ахенского каноника, умершего 18 января 1192 г. Г-н Мейер выступил против этого утверждения и показал, что Альберт, очень вероятно, жил «во время крестового похода, так что трудно допустить, чтобы он мог жить в конце XII в.» [1678]. Больше об Альберте Ахенском нам ничего не известно.