Кассия Сен-Клер - Золотая нить. Как ткань изменила историю. [калибрятина]

Помимо физических эффектов, воздействие дисульфида углерода может вызвать симптомы психических заболеваний. Рабочие и их жены говорили о некоторых изменениях личности, ночных кошмарах, спутанности сознания, головных болях и, в крайних случаях, об острых психозах. Доктор Томас Оливер написал, что некоторые из работающих с этим химикатом становились настолько безумными, что «бросались с верхних цехов фабрики на землю». Исследование общины в Пенсильвании показало, что десять рабочих фабрики по производству вискозы один за другим оказались в сумасшедшем доме. Один из них стал настолько буйным, что его пришлось укрощать четырем полицейским. Впоследствии он умер от травм. Другой мужчина пытался проглотить камень [407].

Доктор Элис Гамильтон описала двух мужчин, которых она осматривала в 1923 г. Оба работали в хорошо вентилируемом помещении на фабрике по производству вискозы неподалеку от Буффало. Первый мужчина был высоким и изможденным. Он «вел себя нервно, легко возбуждался, его раздражали вопросы, он не выносил возражений». Поначалу он чувствовал слабость в ногах, нервничал, дрожь была выраженной, как у паралитика. «Он совершенно пал духом, все время чувствовал сонливость, мог заснуть в любой момент». Физическое состояние его коллеги было намного лучше, но «он был в очень эмоциональном и нервном состоянии, хотя и пытался контролировать себя». Он страдал от галлюцинаций, и в середине интервью с доктором Гамильтон «его самоконтроль дал сбой, он уткнулся головой в подушку и расплакался» [408].

Проблемы с дисульфидом углерода носили международный характер и, несмотря на множество несчастных случаев и случаев потери рассудка, продолжались почти до середины XX в. В Италии Институт защиты от несчастных случаев и профессиональных заболеваний зарегистрировал восемьдесят три случая между 1934 и 1937 гг. Но в 1938 г. число заболеваний неожиданно резко выросло: было зарегистрировано восемьдесят три случая, среди них шестнадцать случаев привели к постоянной нетрудоспособности, один случай оказался смертельным.

Позднее, во время Второй мировой войны, доктор Энрико Вильяни, занимавшийся гигиеной труда, особенно на фабриках по производству вискозы, отмечал, что на некоторых фабриках рабочих защищают намного хуже, чем на других. Он столкнулся с сорока тремя случаями отравлений дисульфидом углерода при производстве вискозы на четырех фабриках в Милане между 1943 и 1953 гг. Из них двадцать один случай произошел на одной фабрике, восемнадцать на второй, а на третьей и четвертой фабриках было всего по два случая на каждой [409].

Опасность заключалась еще и в том, что даже при коротком контакте с дисульфидом углерода на фабриках по производству вискозы иногда возникали необратимые последствия. Доктор Вильяни осматривал более сотни пострадавших рабочих в Пьемонте между 1940 и 1941 гг. Многим было трудно ходить, они страдали от боли в коленях и ощущения постоянной тяжести в ногах. У пятерых развились признаки психоза. Когда он повторно осматривал некоторых своих пациентов в 1946 г., один из них выздоровел, у четырех состояние улучшилось, у пятерых – не изменилось, а здоровье десятерых ухудшилось [410].

Хотя эти официальные и медицинские отчеты достаточно пугающие, понятно, что они создают неполную картину ситуации. Многие из работавших на таких фабриках были бедными, плохо образованными и отчаянно нуждались в работе. Из-за этого они хотели сохранить работу даже в ущерб собственному здоровью. Изможденный мужчина, которого осматривала доктор Гамильтон, получил шесть недель полного отдыха. И, как она отметила, «не был склонен преувеличивать свою нетрудоспособность, напротив, ему хотелось снова начать работать» [411].

Медицинские отчеты тоже были зачастую неполные или ошибочные. Цифры по Италии, приведенные доктором Вильяни, включают только те случаи, в которых выплачивалась компенсация. Разумно будет предположить, что это было лишь вершиной айсберга. Официальные отчеты также составлялись под влиянием владельцев фабрик и наблюдателей, которые не хотели брать на себя ответственность за вред, причиненный рабочим. Доктор Гамильтон однажды разговаривала с менеджером производства свинцовых белил, и тот возмущенно воскликнул: «Вы хотите сказать, что если кто-то из моих рабочих отравится свинцом, я буду за это в ответе?» [412]

Похожее отношение преобладало и в текстильной промышленности. И в Америке, и в Британии постоянные проблемы со зрением рутинно назывались «конъюнктивитом» даже после того, как было доказано, что воздействие дисульфида углерода вызывает кератит – куда менее безобидное состояние. В начале 1960-х гг., когда были представлены доказательства того, что дисульфид углерода может нанести вред рабочим, компания Courtaulds ставила палки в колеса и не позволяла продолжать исследования. Даже в 1990-х гг. она отправила резкий ответ на исследование оценки вреда для здоровья, предложенное правительством. С другой стороны, компания DuPont начала изучать действие используемых в производстве химикатов на рабочих в 1935 г. и ввела лимиты безопасности для дисульфида углерода, допустимые на ее фабриках [413].

Аньес и другие работницы-заключенные понятия не имели, с какими химикатами они работали и какой вред могли получить. Им об этом не сказали. Термин «дисульфид углерода» ни разу не появляется в ее книге «Сопротивление». Аньес расплывчато называет все химические вещества, с которыми они работали, «кислотой». Они учились работать друг у друга, почти без всякого наблюдения. Каждый новый кошмар становился сюрпризом. Работницы быстро научились избегать расплавленной вискозы: они работали с открытыми чанами без защитных крышек и другого оборудования, которое обычно используется для соблюдения техники безопасности. Вискоза «вызывала ужасные ожоги, как фосфор», написала Аньес вскоре после того, как сама начала работать с ней. «Она прилипает к ранам, которые оставляет, ее невозможно снять, она проедает мясо до кости». В отличие от гражданских работников, которым давали в качестве средства безопасности перчатки, рабочим-заключенным на предприятии Phrix приходилось обходиться тканевыми брюками и рубахами, которые быстро прожигались, оставляя некоторых женщин практически обнаженными в фабричном цехе [414].

От наплевательского отношения к безопасности рабов стынет кровь. Однажды у работницы начался «сильнейший эпилептический припадок возле станка, пена шла изо рта, пока ее тело выгибалось и билось, передвигаясь от одной стороны центрального прохода к другой». Аньес и остальные смотрели в ужасе, но «надзиратели и надзирательницы нашли это крайне забавным». Через полчаса несчастная уже снова стояла у своего станка. Впоследствии эти приступы повторялись у нее каждую неделю [415].