Борис Славин - Марксизм: испытание будущим

Вместе с тем, капитал, сводя необходимый труд рабочего до минимума, или вовсе вытесняя его из сферы производства с помощью автоматов, делает излишним и самого себя. Гипотетически можно допустить, что, освободившись совершенно от живого труда, и, следовательно, от его носителя рабочего класса, капитал вынужден будет либо бесплатно отдавать результаты своего частного производства этому классу, либо останавливать производство за неимением потенциальных покупателей его продукции. И в том, и в другом случае это равносильно его смерти. Короче говоря, если исчезает такой созидатель капитала как наемный труд, капитал также должен исчезнуть. Таким образом, развивая производительные силы до создания автоматизированного производства, капитал одновременно «работает над разложением самого себя как формы, господствующей над производством» 62 62 Там же. Т. 46. Ч. 2. С. 208. . В отличие от большинства буржуазных экономистов, видящих в капитале «абсолютную» форму развития производительных сил Маркс показал и доказал, что «капитал так же не является абсолютной формой развития производительных сил, как не является он и такой формой богатства, которая абсолютно совпадала бы с развитием производительных сил» 63 63 Там же. Т. 46. Ч. 1. С. 393. .

Являясь формой проявления капитала на его высшей стадии развития, автоматическая система машин со временем начинает выступать такой производительной силой, такой потребительной стоимостью, которая входит с ним в прямое противоречие, требуя для себя более адекватных и более прогрессивных общественных отношений. В итоге, историческое стремление капитала свести с помощью автоматизации к максимуму прибавочный и к минимуму необходимый труд, создает тем самым благоприятные материальные условия для будущего полного освобождения труда и превращения его в свободную творческую деятельность, функционирующую уже не по законам «рабочего», а по законам «свободного времени» 64 64 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 2. С. 215. .

Вместе с тем, полное освобождение труда требует не столько технологического, сколько социального рассмотрения капитала. Пока рассматриваются сугубо технологические аспекты эволюции капитала, мы вынуждены абстрагироваться от его социальной сущности. Тем не менее, эта сущность накладывает свои ограничители на его эволюцию. Рассмотрим эту ситуацию подробнее.

Допустим, что мы осуществили полную автоматизацию производства, при продолжающемся господстве капиталистических отношений. С какими реальными противоречиями в обществе мы тогда столкнемся? Первая из них безусловно связана с массовым появлением излишней рабочей силы, которая высвобождается в ходе автоматизации и роботизации производства. Куда эта рабочая сила должна деваться? Переводить всех безработных на пособие по безработице нерационально с точки зрения капитала, да и невозможно в принципе: общество безработных, составляющих большинство населения страны, не может долго существовать. В сфере бытового обслуживания, насыщенного автоматами и роботами, также нет свободных рабочих мест, которые могли бы занять безработные.

Исходя из этой гипотетической, ситуации, с неизбежностью приходишь к выводу, что полная автоматизация и роботизация производства в условиях господства капитала в принципе невозможна: она противоречит частнокапиталистическому устройству общества. Однако реальное производство сегодня движется в этом направлении: физическая и рутинная рабочая сила все больше и больше заменяется автоматами и робототехникой. Проблема здесь только в том, как долго человечество будет идти по этому направлению? Не смотря на модные разговоры о наступлении информационного общества, достаточно высокого уровня автоматизации производства пока нет нигде: ни в Японии, ни в США, ни в ФРГ.

Некоторые исследователи вообще считают, что абсолютная автоматизация производства, в принципе, невозможна, ибо всегда будут нужны люди, которые конструируют, налаживают и управляют автоматическим производством. Все так, но тем самым не снимается главный вопрос о том, что должны делать массы людей, которые высвобождаются в ходе автоматизации на частных и государственных предприятиях? И здесь, на наш взгляд, ответ может быть только один: автоматизация производства рано или поздно потребует от самих трудящихся радикального изменения господствующих буржуазных отношений. Есть уверенность в том, что наемные работники в реальности никогда не допустят своего длительного освобождения от труда как основы человеческой жизни. Они просто не смогут быть вечными пауперами. Альтернатива здесь только одна - ликвидация с помощью радикальных реформ или социальной революции капиталистических производственных отношений, и создание самими трудящимися посткапиталистического или социалистического общества. В таком обществе, прежде всего, упраздняется наемный характер труда, а производители становятся сособственниками и соработниками единого трудового коллектива (кооператива). Труд на себя, как показывают современные предприятия с собственностью работников, приводит к немедленному росту общественного производства, не сравнимого с тем, который существует на частных предприятиях. Он же создает те необходимые материальные предпосылки, без которых невозможно удовлетворение постоянно растущих потребностей людей.

Понятно, что в социалистическом обществе процесс автоматизация производства будет совершаться уже в иных социальных условиях, где нет экономической стихии, нет безработицы и лишней рабочей силы. Именно тогда, вместе с ростом производства станет возможным значительное сокращение рабочего и увеличение свободного времени так необходимого для целостного и всестороннего развития личности. В итоге трудовая деятельность людей должна со временем обрести творческий характер, совершаясь уже не по законам рабочего, а по законам свободного времени. На подобной социально-экономической основе и будет вырастать ассоциация, в которой свободное развитие каждого станет условием свободного развития всех.

Таков конечный пункт неумолимой логики «Капитала» Маркса, показывающий вполне реальный, а не утопический характер становления его социального идеала.

Во многих исследованиях последнего времени, где анализируются различные аспекты творчества К. Маркса, вновь и вновь ставится вопрос: «Who is Маркс в науке и истории?» При этом на него даются разные ответы: одни говорят, что он является «талантливым экономистом», другие утверждают, что он «оригинальный историк», третьи видят в нем «своеобразного философа» и даже «культуролога». В определенной степени, все они правы и не правы, одновременно. По моему мнению (и не только), Маркс, как основатель целостного и сугубо оригинального пролетарского мировоззрения, не сводится ни к одному из этих определений. Он был одновременно и философ, и экономист, и историк, и культуролог. Об этом, прежде всего, свидетельствуют его труды, посвященные анализу капитала, истории, политики, социологии и культуры. В не меньшей степени это утверждение относится и к творчеству Ф. Энгельса, который много сил отдал разработке и пропаганде их общего с Марксом мировоззрения.