Николой Крадин - Империя Хунну

Мы не знаем, какова была доля хуннских племенных вождей, поддержавших переворот Модэ. Однако очевидно, что далеко не все позитивно восприняли убийство законного правителя. Убив Тоуманя, Модэ захватил политическую власть, но его реальное положение было очень непрочным. Выражаясь языком современной науки, ему необходимо было легитимизировать свой статус. Но как правильно повести себя в такой ситуации? Модэ пошел по пути, которому следовали практически все его последователи — основатели крупных степных империй Евразии. Он начал войну против соседей.

Трудно сказать, просчитывал ли Модэ вероятные последствия войны с дунху, действовал ли он по интуиции или, приказав седлать коней, поступил в данном случае чисто импульсивно. Это уже не столь важно. В конечном счете победителей не судят. Он вернулся домой на крыльях Виктории и с богатой добычей. Этим Модэ приобрел авторитет умелого и, что тоже весьма немаловажно, удачливого воителя, а раздачей богатых даров своим сподвижникам и вождям племен, не участвовавших в походе (и хотя сведений таких в летописях нет, убежден, что все было именно так), авторитет щедрого правителя. Принято считать, что эти события случились около 209 г. до н. э. Они красочно описаны в рассмотренной выше легенде. Однако легенда не отражает реальную хронологию событий. Анализ летописей показывает, что даже после разгрома дунху до полной победы было еще далеко.

Следующие шаги Модэ свидетельствуют об его верности избранной тактике: пришел, увидел, победил. Скорее всего уже в следующем году он отправляется в поход против другого заклятого врага и главного противника хунну на западе степи — против юэчжей. Юэчжи потерпели сокрушительное поражение и больше не могли помешать распространению хуннской экспансии в Южную Сибирь и Восточный Туркестан. Вне всякого сомнения, эта победа придала Модэ еще больший авторитет и престиж. Но и далее своими политическими шагами Модэ только увеличивал свою харизму. Через несколько лет, пользуясь политическим кризисом в Китае, он подчинил на юге племена лоуфань и байян и вернул «исконно хуннский» Ордос. Затем в течение трех последующих лет подчинил на севере хуньюев, цюйшэ, динлинов, гэгуней и синьли [213] Подробнее об этих завоеваниях см.: Грумм-Гржимайло 1926: 94–95. . И только после этих походов, когда на всех границах, кроме южной, воцарились спокойствие и мир, «все знатные люди и сановники сюнну подчинились [ему] и стали считать шаньюя Маодуня мудрым» [214] Лидай 1958: 18; Бичурин 1950а: 504; Материалы 1968: 41. «Мудрость в данном случае — несомненный китаизм. В комментарии Н.Я Бичурина к этой фразе сказано «Кит. слово хянь, мудрый, заключает в себе значение слова способнейший, образованнейший и добродетельнейший [1950а 50 прим 6] Очевидно, что достойный власти правитель, согласно конфуцианской морали, должен был обладать именно этими качествами. .

В общей сложности это заняло около 10 лет. Много это или мало? Для сопоставления можно сообщить, что Таньшихуай начал свою карьеру четырнадцатилетним подростком и достиг вершины за 4–5 лет. Но это уникальный случай. Путь к власти других основателей степных империй был гораздо тернистее и длиннее. Так, Абаоцзи, прежде чем узурпировать власть, 9 лет был выборным предводителем киданьского племенного союза. Неизвестно точно, когда родился Темучжин, и когда он стал первый раз ханом небольшого улуса. Но, в любом случае, только спустя 10–30 лет ему удалось объединить всех монголов в единое государство. Нетрудно заметить здесь определенное сходство с историей прихода к власти шаньюя Модэ. Но никогда не следует забывать, что Модэ был первым, кто проследовал по этому пути.

После подчинения Хуннской державой соседних народов последние были включены в орбиту хуннского влияния, хотя, судя по всему, непосредственно в состав имперской конфедерации они не входили. Поскольку данные отношения нередко складывались вне поля зрения китайцев, они отражены в летописях намного хуже, чем взаимоотношения между Хунну и Хань. Тем не менее хуннское влияние на северных соседей фиксируется антропологическими материалами [215] Бураев 1993; 1996. . В многочисленных памятниках Тувы, Хакасии, Алтая и Прибайкалья встречаются самые разнообразные артефакты хуннского типа: черешковые трехлопастные наконечники стрел (в том числе и с известными по легенде о Модэ знаменитыми свистунками), костяные накладки луков, железные пряжки с подвижным язычком, бронзовые поясные ажурные пластины, пуговицы-бляшки с зооморфными изображениями и пр. [216] Киселев 1949: 268–272; Кызласов 1969: 115–124; 1979: 79–84; Смотрова 1991; Мандельштам, Стамбульник 1992; Пшеницына 1992: 231–232; Дашибалов 1995: 131–136; 1996; Кирюшин, Мамадаков 1996; Молодин, Черемисин 1996. . Прослеживается хуннское влияние и на восточных границах имперской конфедерации на территории Читинской области [217] Ковычев 1984: 11–16; Ковычев, Ковычев 1996; и др. . Не совсем ясно, насколько хуннское влияние распространилось на территории Восточной Маньчжурии, Приморья и Приамурья. Сыма Цянь писал, что границы Хуннской державы на востоке распространились до Чосона и вэймо [218] Лидай 1958: 17. . Вэймо [219] Н.Я. Батурин [1950а: 49] этноним вэймо перевел как сумо, на что в свое время обратил внимание Н.В. Кюнер, исправивший ошибку [1961: 310]. Впоследствии B.C. Таскин перевел данный этноним как хуйхэ [Материалы 1968: 40]. Большинство исследователей полагают, что здесь должно стоять похожее, но несколько иное сочетание иероглифов, читаемое как веймо [Панов 1918; Кюнер 1961: 310; Watson 1961b: 163–164; Воробьев 1994: 192]. (кор. емэк ) в хуннское время ориентировочно расселялись в Юго-Восточной Маньчжурии на территории, которую позже заняли фуюйцы. Никаких данных об их отношениях с хунну в источниках обнаружить не удалось.

В периоды могущества Хуннской державы племена «метрополии» практиковали в отношении соседей различные формы эксплуатации на расстоянии: набеги с целью запугивания или получения контрибуции, неэквивалентную торговлю, данничество. Они получали, например, дань со своих заклятых врагов протомонголов (дунху, ухуаней) [220] Лидай 1958: 244; Бичурин 1950а: 103, 105,144; Материалы 1973: 54; Материалы 1984: 297–298, 328. .

«С тех пор как ухуани были разбиты Маодунем, народ ослабел и всегда подчинялся сюнну, ежегодно поставляя им крупный рогатый скот, лошадей и шкуры овец. В случае если [дань] представлялась не в срок, сюнну забирали у них жен и детей» [221] Материалы 1984: 65. .

Обложены данью были и народы Саяно-Алтая и Тувы. Они управлялись хуннскими наместниками и поставляли в метрополию слитки мелталла и ремесленную продукцию [222] Кызласов 1984: 10–12. . Оседлое население богатых оазисов Западного края платило номадам дань земледельческими продуктами, тканями, изделиями ремесленников [223] Бичурин 19506: 216; Материалы 1973: 126; Кычанов 1997: 37; и др. , было обложено ямской повинностью [224] Бичурин 19506:161, 188. . Скорее всего, определенную мзду получали кочевники и от контроля над караванными путями в страны Запада.