Николой Крадин - Империя Хунну

(9) Сыма Цянь писал о существовании у хунну параллельно системы военных и гражданских рангов. Фань Е перечисляет только гражданские титулы. В принципе «десятичный» порядок практически никогда полностью не соответствовал своему содержанию. Даже в современной армии реальная численность воинских подразделений редко соответствует штатному расписанию. Что же говорить о древних кочевниках, не знавших ни письменности, ни делопроизводства? Однако важно то, что в « Хоу Хань шу » не указаны именно «десятичные» титулы. Это свидетельствует об очень важных изменениях, отражающих постепенную трансформацию политической системы Хуннской державы от «племенной империи» к «племенной конфедерации».

Когда «десятичная» система исчезла у хунну? Сведения на этот счет в источниках отсутствуют. Известно, однако, что она продолжала функционировать как минимум в течение всего первого столетия истории Хуннской империи. Под 121 г. до н. э в 60-м цзюане « Ши цзи » сообщается о 40 тыс. хуннских перебежчиков в Хань, среди которых были 32 высших командира, носивших звания тысячников и темников [926] Сыма Цянь 1992: 272, 277. .

(10) Изменился принцип определения более высокого статуса внутри «четырех рогов». При Модэ сначала шли сянь-ваны (левыйи правый), за ними лули-ваны . Фань Е перечисляет их совсем вином порядке. Сначала по знатности идут — левые ( сянь-ван и лули-ван ), а затем — правые. Трудно сказать, в какой степени это распространялось на всю хуннскую кочевую аристократию, но очевидно, что данный факт свидетельствует о полном переходе к двухкрыльевой дуальной системе управления.

Можно допустить, что у хунну восторжествовал принцип соправительства , который применительно к кочевым империям Евразии специально разбирался В.В. Трепавловым. Суть данного принципа заключается в том, что население и территория кочевого общества делятся на два крыла и их управление поручается двум соправителям . Один из них одновременно является верховным правителем всего общества. Подчинение младшего крыла старшему чаще всего имеет не реальный политический, но генеалогический характер. Должность младшего соправителя наследуется внутри его линиджа, но его наследники не могут претендовать на общий престол [927] 1993: 76-102. .

(11) Интересно, что управление пятью «кочевьями» ( бу ) из семи было вверено гудухоу . Это свидетельствует о том, что стройный порядок, нарисованный Фань Е, не совсем соответствовал реальному управлению племенами Южной конфедерации. По всей видимости, это было обусловлено тем, что держава шаньюя Би состояла из восьми «кочевий», вожди которых возвели его на престол (кстати, перечисляются только семь, надо думать, что восьмое принадлежало самому Би). Так как они были лояльными новому шаньюю, он не мог заменить их своими родственниками. Нельзя исключать, что именно племенные вожди (Фань Е называет их винами) обозначены в « Хоу Хань шу » как гудухоу . На каждое «кочевье» ( бу ) приходилось всего примерно по 5 тыс. воинов [928] Лидай 1958: 678, 694; Бичурин1950а: 117, 128; Материалы 1973: 71, 84. . На более высоком уровне иерархии данные «кочевья» были сгруппированы в крылья, руководство которыми было возложено на представителей рода Люаньди. Для остальных родственников шаньюя в данной системе места уже не остается. Очевидно, что власть большинства из люаньдевичей была более чем номинальной и князья «правили» главным образом при ставке. Все это говорит, что Южная конфедерация не была «племенной империей». Она представляла собой вождество.

(12) Изменилось количество собраний хуннской элиты. К трем традиционным (зимой, весной и осенью) добавилось еще одно.

«После того как южный шаньюй изъявил покорность [Хань], стали совершаться еще жертвоприношения ханьскому императору. Используя жертвоприношения, [сюнну] собирали все кочевья, обсуждали государственные дела и устраивали развлечения — скачки лошадей и бег верблюдов» [929] Лидай 1958: 680; Материалы 1973: 73; ср.: Бичурин 1950а: 119–120. .

К сожалению, не имеется таких же подробных сведений о Северной конфедерации хунну. Вероятно, это связано с тем, что китайским разведчикам по каким-либо причинам не удалось получить столь же исчерпывающую информацию о северном противнике, что и о ближайшем соседе — южных хунну. Однако, если судить по косвенным данным, политическое устройство северных хунну было аналогичным. У них также существовало дуальное деление (об этом, в частности, свидетельствует титулатура), система высших рангов в четыре и шесть «рогов», аналогичная южнохуннской система наследования, перечисляются известные в имперский период титулы и производные от них: лули-ван, жичжу-ван, юцзянь цзо сянь-ван, вэньюйту-ван, вэньду-ван, удуцзюй-ван, вэньюйцзянь-ван, гудухоу, цец-зюй и др. [930] Лидай 1958: 679–668, 682, 690–691, 692–694; Бичурин 1950а: 118–119, 123; Материалы 1973: 71–72, 76, 79–80, 82, 84, 153. .

Таким образом, имеются все основания допустить, что социально-политическая организация Северной и Южной конфедераций если и не совпадала в деталях, то в главном была очень похожей. Правда, Северная хуннская конфедерация изначально была раза в два-три крупнее Южнохуннской. Шаньюй Би, расколовший империю на Север и Юг, имел 40–50 тыс. воинов и, следовательно, 200–250 тыс. человек [931] Лидай 1958: 678; Бичурин 1950а: 117; Материалы 1973: 70. . Примерно столько же было у южных хунну спустя полвека [932] Лидай 1958: 694; Материалы 1973: 84. . Однако северные хунну дважды (в 87 и 89 гг.) теряли по 200 тыс. человек, а в 91 г. около 100 тыс. юрт (т. е. не менее 400–500 тыс. человек) перешли к сяньбийцам [933] Лидай 1958: 692–693, Материалы 1973: 81, 83, 153; Материалы 1984: 71, 309–311. . Следовательно, при всей условности китайских подсчетов численности кочевников северных хунну должно было быть в несколько раз больше, чем южных (более близким к истине мне представляется число в 500–700 тыс. человек [934] МНР 1986: 25, ср.: Гумилев 1960: 79. .

Северный шаньюй пытался следовать традиционной дистанционной политике кочевников в отношении Китая. В 51, 52 и 55 гг. он тщетно пытался заключить « Договор о мире, основанном на родстве ». Императорский двор упорно не шел на заключение договора, а ханьские «подарки» были ничтожно малы в сравнении с демонстративно щедрыми дарами южному шаньюю [935] Лидай 1958: 682–683; Материалы 1973: 76–77. . Это существенно снижало престиж северного шаньюя в глазах подданных; алчные до шелка, изысканных продуктов и иных диковинок кочевники понемногу стали откочевывать в пределы Южной конфедерации.

Шаньюй был вынужден сменить тактику. Примерно на рубеже 50–60-х гг. I в. н. э. северные хунну возобновляют набеги на Китай. Набеги оказались результативными. Трудно сказать почему, но в данной ситуации южные хунну не смогли выполнить функции буферной политии между Монгольской степью и Китаем. В результате в 63 г. н. э. ханьская администрация пошла на заключение официального договора с шаньюем Северной конфедерации, а также на открытие приграничных рынков. Данное решение оказалось политической ошибкой китайских дипломатов. Официальное признание со стороны Китая существенно подняло престиж северного шаньюя. С юга потянулись недовольные китаизацией номады. Набеги и грабежи продолжались. Кочевники до того затерроризировали приграничное население, что, по словам Фань Е, в Хэси ворота городов держались закрытыми даже в дневное время [936] Лидай 1958: 690; Материалы 1973: 78. .