Юрий Виппер - Том 8. Литература конца XIX — начала XX вв.

Широко распространились также модные течения философского идеализма. Воздействие Ницше испытал на себе, в частности, и Георг Брандес, издавший в 1889 г. эссе «Аристократический радикализм».

Разочарование в результатах буржуазного прогресса породило различные формы неприятия современной жизни датскими художниками слова. Одной из них стал культ иррационального у поэтов — символистов Йоханнеса Йоргенсена (1866–1956) и Хельге Роде (1870–1937), которые в художественном творчестве усматривали средство постижения религиозного опыта. О неприятии окружающей жизни по — своему свидетельствовали и мотивы бессмысленности бытия, лишенного духовного начала. Они, в частности, прозвучали у прозаика и драматурга Густава Вида (1858–1915), подобно Герману Бангу (1857–1912) испытавшего на себе воздействие натуралистической и символистской эстетики.

Наиболее заметно разрыв с принципами «Движения прорыва» 70–80‑х годов обозначился в лирике, которая доминирует в литературе в 90‑е годы. Призыву приверженцев Брандеса к социальному освобождению индивида, обличительным тенденциям их творчества писатели нового поколения противопоставили поиск «вечных» начал в иррационально — интуитивной сфере души. Углубленность в мистические переживания, в анализ подсознательного — вот та идейно — тематическая основа, на которой складывалось творчество целой плеяды молодых датских поэтов. В критике их называют символистами или неоромантиками. Богатство и смелость художественной фантазии, восприятие природы и мира как символа человеческих чувств, увлеченность таинственным средневековьем или экзотическим Востоком в их произведениях вызывают ассоциации с романтизмом. Плодотворными для нового поколения оказались и поэтические традиции импрессионистской лирики Йенса Петера Якобсена (1847–1885) и Хольгера Дракмана (1846–1908). Но истинной путеводной звездой для многих молодых поэтов стала поэзия французского символизма, в которой они находили много общего со своими собственными поэтическими устремлениями.

Рупором идей датского символизма стал литературно — художественный журнал «Торнет» («Башня», 1893–1894), названный под влиянием романа Гюисманса «Там» (1881), а также и по местоположению редакции, в башне дома, где жил Йоргенсен, основатель и редактор издания. Идейные взгляды Йоргенсена и его друзей — поэтов Вигго Стуккенберга (1863–1905) и Софуса Клауссена (1865–1931), активно участвовавших в создании журнала, — первоначально складывались под влиянием видного датского философа — позитивиста, историка и психолога Харальда Хёфдинга (1843–1931). Молодые поэты с одобрением восприняли мысль Хёфдинга о том, что «Движение прорыва» девальвировало духовные ценности, не сумев возвыситься до понимания самоценности человеческой личности. Однако впоследствии критика в адрес Брандеса велась уже с позиций религиозного откровения, основанного на вере в метафизику.

Свои философско — эстетические взгляды Йоргенсен изложил в программной статье «Символизм». С гневными инвективами он обрушился на писателей «прорыва», которые подорвали веру в высшую субстанцию, нанеся, по его словам, невосполнимый ущерб «естественной потребности» человека в метафизическом. Йоргенсен призывал следовать новому направлению в искусстве, для которого действительность — тонкая оболочка высшей духовности, а мысль и существование едины, и все, что проявляется в феноменах окружающего мира, живет и в душе художника.

Вслед за Бодлером, Йоргенсен наделял поэтов даром прозрения, способностью улавливать недоступную обыденному сознанию взаимосвязь вещей, общение души с природой, а в минуты творческого экстаза лицезреть самого бога. Поэт с сожалением констатировал, однако, что подобные экстатические озарения даже на долю гениального художника выпадают крайне редко, а потому самое совершенное символистское искусство всегда суггестивно, загадочно, таинственно, неясно. Предвидя нападки со стороны своих противников, Йоргенсен со всей откровенностью заявлял, что с готовностью примет обвинение в мистицизме, потому что истинное мировоззрение «не может не быть мистическим».

К середине 90‑х годов мистицизм стал «твердым убеждением» Йоргенсена, о чем свидетельствовал сборник стихов «Исповедь» (1894), окрашенных глубоким религиозным чувством. Этой религиозно — поэтической исповеди поэта предшествовали сборники «Стихи» (1887) и «Настроения» (1892). В традиционной стилевой манере Йоргенсен изображал в них красоту датской природы. Для автора «Исповеди» окружающий мир важен уже не только сам по себе, но прежде всего как вместилище души поэта. В аллегорических образах, открывающихся внутреннему взору, поэт показывает состояние человека, утратившего подлинный смысл бытия. После долгих раздумий и сомнений лирический герой обретает его на пути к Богу. Слова «бог», «вечность» звучат в центральном стихотворении сборника «Исповедь», которое как бы комментирует жизненный выбор поэта. Два чувства борются в его душе, два «голоса» слышит он: «исступленные звуки скрипок» — голос земной страсти и тихую мелодию вечности — глас Бога. Напрягая душевные силы, поэт одолевает мирские соблазны, отдавая себя в руки Бога, всемогущего и справедливого, чья обитель «светла и чиста, как песнь соловья или жаворонка».

В 1896 г. Йоргенсен принял католическую веру и с тех пор создавал главным образом религиозные произведения. Величественная простота стиля уступила место рассудочности и риторичности. Только поздние стихи Йоргенсена (сб. «Текущий источник», 1920; «Морозные узоры», 1926 и др.) вновь отмечены естественными интонациями, близки народной песне.

Если Йоргенсен своим поэтическим творчеством проложил путь символизму в его мистико — религиозном варианте, то Вигго Стуккенберг и Софус Клауссен на основе символистской эстетики стремились прежде всего к художественному обновлению искусства. Для Стуккенберга символизм означал богатую возможность выразить свое субъективное отношение к миру. Трагическому в жизни поэт противопоставил «стоический оптимизм», основанный на индивидуалистическом культе созидательной силы художника — творца.

В первом сборнике Стуккенберга «Стихи» (1886) традиции позднего романтизма сочетались со злободневностью проблематики, нападками на метафизику, религию, церковь. Симпатии к радикально — демократическому движению 70–80‑х годов Стуккенберг сохранил на долгие годы. Мотивы символистской лирики, обнаруживающие связь с эстетикой «Башни», впервые заметны в сборнике «Осенние паутинки» (1898). Жизнь природы ассоциируется в стихах с жизнью души. В соответствии со сменой времен года зреет и умирает любовь: лето — пора чувственного освобождения, «жарких радостей», осень — царство рока, смерти, уничтожения. Осенью чувство гибнет, и поэт оставляет возлюбленную. Заснеженные поля, холодный свет луны успокаивают его душевную боль.