Юрий Виппер - Том 8. Литература конца XIX — начала XX вв.

Декадентские тенденции наиболее сильно проявились в лирической поэзии «Молодой Польши», главным образом в 90‑е годы. С изменением политической и общественной ситуации, особенно в 1905–1907 гг., происходит переоценка многих программных положений.

Декадентские программы и их осуществление в творчестве встретили отпор со стороны писателей — реалистов (Б. Пруса, М. Конопницкой и др.) и ряда критиков (С. Бжозовского, К. Ижиковского). Наиболее последовательно против декаданса выступили марксистские критики Людвик Кшивицкий в цикле статей «Об искусстве и неискусстве» в 1899 г., Юлиан Мархлевский — в статье «Химерический взгляд на отношение искусства и общества» (1901), Вацлав Налковский и др. Они противопоставили декадентскому искусству реалистическое творчество, тесно связанное с общественной жизнью. Образцом нового, революционного искусства они считали творчество М. Горького.

Важным фактором польской литературной жизни рубежа веков, особенно для развития прозаических жанров, является распространение и влияние русской литературы. Прежде всего это относится к Королевству Польскому, непосредственно включенному в систему идеологических и культурных связей с Россией, с русским общественным движением. Это несомненно способствовало расцвету реалистической прозы в творчестве писателей, связанных с Варшавским центром культурной жизни Польши. В другом таком центре — в галицийском Кракове — преобладали символистская и неоромантическая поэзия и драма.

В польском реализме рубежа веков по сравнению с предшествовавшим периодом на первый план выступают тяготение к философскому осмыслению бытия и места человека в обществе, углубление и разветвление анализа психики, социальной и биологической сущности человека (в этом последнем реализм нередко смыкается и подчиняет себе довольно значительные в этот период натуралистические тенденции).

В творчестве прозаиков старшего поколения острым было ощущение исчерпанности определенных форм жизни, кризиса позитивистского оптимизма. Наиболее последовательным приверженцем идеи эволюционного прогресса и мирного сотрудничества классов был Прус. Ожешко все больше склонялась к этике христианского милосердия и к признанию некоего высшего трансцендентального начала, придающего смысл человеческому существованию. В публицистике и художественном творчестве Свентоховского крепли акценты индивидуализма, элитарного презрения к толпе. Значительные коррективы в систему позитивистских вглядов на общество и общественную роль литературы вносили произведения Конопницкой, Сенкевича, занимавших и ранее в позитивистском лагере особое место. Первая благодаря своему исключительному даже среди окружавших ее писателей — демократов органическому единению с жизнью народа, второй — своей традиционности, позволявшей ему, однако, скептически оценивать многие позитивистские иллюзии, противопоставляя им собственное представление о национально — патриотических и художественных задачах, стоящих перед отечественной литературой.

Свидетельством растущего беспокойства и попыткой показать все усложняющиеся человеческие взаимоотношения и положение человека в обществе стал роман Б. Пруса «Эмансипированные женщины» (1890–1893, кн. изд. — 1894). Труд и добродетель не вознаграждаются, честным людям все тяжелее становится заработать себе на пропитание, их давит постоянная тревога о завтрашнем дне и преследует злоязычие мещанства, достойна сожаления судьба «эмансипированных» женщин, которых экономическая необходимость делает солдатами армии наемного труда, — к таким печальным итогам приходит писатель, некогда оптимистически смотревший на перспективы буржуазной цивилизации. В романе «Фараон» (1897) Прус предпринял попытку на историческом материале не только художественно воплотить свой идеал государственного устройства, но и передать свое ощущение кризиса.

Произведения Сенкевича 90‑х годов — пример того, что ощущение кризисности и бездорожья может порождать в литературе не только тупиковые поиски и пессимистические решения, но и вести к новым художественным открытиям. Роман Сенкевича «Без догмата» (1891) в очень короткий срок приобрел общеевропейскую известность, стал предметом горячих споров и заинтересованных высказываний ряда видных польских и русских литературных деятелей. Имя героя романа Леона Плошовского Горький упоминает в ряду созданных европейской и русской литературами психологических портретов «лишних людей», противопоставивших себя обществу. Впервые в польской прозе появился герой, художественно убедительно воплотивший кризис положительных идеалов, характерный для польского общества конца века. Атмосфера романа передает именно исчерпанность позитивистского этапа, неясность дальнейшего пути, неизбежность возникновения массы настоятельных вопросов, на которые художественная интеллигенция старого призыва еще не имела ответов.

«Без догмата» был лучшим современным романом Сенкевича. Не достиг писатель его уровня в своем следующем романе «Семья Поланецких» (1895). Апология общественной роли капитализирующейся шляхты в романе вызвала резкую критику в передовых литературных кругах. По отзыву Чехова, «цель романа: убаюкать буржуазию в ее золотых снах», успокоить ее «на мысли, что можно и капитал наживать, и невинность соблюдать, быть зверем и в то же время счастливым».

В 90‑е годы увидели свет два очередных исторических романа Сенкевича «Quo vadis» (1896) и «Крестоносцы» (1900). Они получили большую читательскую популярность, но не внесли в развитие польского исторического романа ничего принципиально нового по сравнению с предшествующими достижениями Сенкевича в этой области.

Глубокие преображения реалистической прозы конца XIX — начала XX в. связаны с творчеством представителей младшего поколения, прежде всего с творчеством двух крупнейших писателей эпохи — Жеромского и Реймонта. Они представляют разные типологические разновидности внутри польского реализма, хотя и не во всем противоположные.

Стефан Жеромский (1864–1925) был одним из тех общественно чутких писателей, которые пытались осмыслить действительность, не только исходя из ее конкретных проявлений, но и обращаясь к теории рабочего движения, к социалистическим учениям. В годы общественного подъема, предшествовавшего революции 1905 г., и во время самой революции он был тесно связан с революционной средой, общался с деятелями социал — демократической и социалистической партий, был участником многих конспиративных и массовых мероприятий. Правда, его социалистические симпатии были непоследовательны, чему в значительной степени способствовало и объективное положение вещей: раскол в польском рабочем движении и нигилистические ошибки польских марксистов в национальном вопросе. Но при всей своей непоследовательности и противоречивости мировоззрение Жеромского, по — своему ориентированное на социализм, дало колоссальный импульс эстетическому осмыслению им мира. Это первый в польской литературе писатель, у которого изображаемая буржуазная действительность трактуется как полностью несостоятельная, требующая коренных перемен.