Георгий Бердников - Том 7. Литература второй половины XIX в.

Живая реалистическая струя пьес Бусико особенно ощутима в созданных им комических характерах. Вместо шутовской фигуры ирландца, выставленного дураком перед англичанами, Бусико показал умного и привлекательного крестьянского парня, обладающего природным юмором. Мастер веселых проделок, он является не только источником всеобщего веселья, но и защитником справедливого дела. Неисправимый бродяга и конокрад, отрицающий викторианские стандарты поведения, он противопоставляется напыщенным и лицемерным городским джентльменам.

Если в первой из названных пьес комический образ еще слабо связан с основным сюжетом, то в последней он играет роль заглавного героя, который решительными и самоотверженными действиями спасает своего друга фения. В его характере подчеркнуто природное благородство, тираноборчество. Трюк с собственными похоронами — мотив, характерный для ирландского фольклора, — позволяет ему выйти победителем из неравной схватки с врагом. В последние годы Д. Бусико обратился к историческим и мифологическим сюжетам. В пьесах «Роберт Эммет» (1884) и «Фин Маккул» (1887) он создал романтические образы исторических и легендарных героев.

Вторая половина XIX в. была трудным периодом в истории ирландской литературы. Но, не учитывая ее пусть скромных успехов, трудно понять тот взлет, который литература пережила на рубеже веков.

Поражение революции 1848–1849 гг. оборвало бурный процесс формирования и расцвета политической поэзии и публицистики, который начался под непосредственным воздействием Июльской революции в Париже и продолжался в годы демократического подъема 40‑х годов. Его участники или умолкли (как Веерт), или отошли от политической проблематики (как Фрейлиграт, Глассбреннер, в известной мере и Гейне). Почти все они были в эмиграции.

Вместе с тем завершился и блистательный период в развитии немецкой литературы, включавший творчество Лессинга, Гёте, Шиллера, романтиков. Литература второй половины века во многом утратила то мировое значение, которое она имела в предыдущие десятилетия.

Во второй половине XIX в. Германию захватывает общеевропейский процесс капиталистического развития, но национальные обстоятельства накладывают на этот процесс свой отпечаток. Прерванная, незавершенная революция порождает атмосферу неопределенности. В отличие от Франции, где противоречия между классами предельно обнажены, в германских государствах сказывается незрелость социального развития, питающая патриархальные иллюзии, консервативные мечтания о том, как задержать ход исторического движения.

Печаль пронизывает лирическую прозу Т. Шторма, изображавшего крушение близкого его сердцу патриархального уклада, не принимавшего новых хозяев жизни и не видевшего впереди просвета. Все светлое, как ему казалось, погибает под натиском нового. Рушится мир Птичьей слободы в произведениях Раабе. И любимые герои его, честные, немного наивные, живущие, как и у Шторма, в мире патриархальных представлений, не находят себе места в меняющемся мире. Много горечи в произведениях Фр. Рейтера, посвященных мекленбургской деревне.

Бросается в глаза изолированность писателей друг от друга, почти полное отсутствие ярко выраженных групп, школ. Отдельные писатели (Шторм, Раабе, Рейтер) подчеркивают приверженность своему краю. Никому из романтиков начала века с их любовью к местному колориту не приходило в голову писать на местном диалекте, как это делал Рейтер. В последнее десятилетие перед объединением Германии писатели будто торопятся запечатлеть черты местного своеобразия, патриархальный уклад немецкого захолустья, который начинает рушиться под натиском капитала.

Для понимания специфики немецкой литературы после 1848 г. весьма существенны размышления Ф. Энгельса о формировании типа немецкого мещанина в письме к П. Эрнсту (1890): «В Германии мещанство — это плод потерпевшей поражение революции, результат прерванного и обращенного вспять развития». Энгельс отмечает у немецкого мещанина «резко выраженные характерные черты: трусость, ограниченность, беспомощность и неспособность к какой бы то ни было инициативе» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2‑е изд. Т. 37. С. 351).

Если во французской, английской, русской литературах в полемике с романтизмом сложилось мощное реалистическое направление, то в Германии критика романтизма, начавшаяся в 30‑е годы XIX в., носила в основном теоретический характер.

Ни «младогерманцы», ни Иммерман не создали художественных ценностей, равных тому, что было создано романтиками. Бюхнер, сделавший чрезвычайно много для развития реализма в драматургии, умер молодым. К тому же его главные произведения — «Войцек» (1835–1836) и «Смерть Дантона» (1835) — были опубликованы в 1875 и 1879 гг., а могучее их влияние стало важным фактором художественной жизни лишь в XX в. Гейне до конца жизни сохранял верность романтизму, несмотря на бурную полемику с ним.

Реализм в немецкой литературе 50–90‑х годов также своеобразен. В творчестве Рейтера, Раабе, Шторма, Фонтане нет той эпической мощи, какой отмечены высшие достижения русского реализма второй половины XIX в. Однако было бы ошибкой видеть в творчестве этих писателей региональную областническую литературу — его значение гораздо шире. Немалый смысл для немецкой литературы, традиционно склонной к отвлеченному философствованию, имело само «накопление материала», художественное освоение конкретности жизни.

Но роль литературы, пытавшейся уловить существо современной действительности в многообразии текущей жизни, отнюдь не сводится к скромной задаче «собирания материала». Немецкий реализм этой эпохи не страдал плоским жизнеподобием. Термин «поэтический реализм» применительно к этой литературе возник вполне естественно: в меньшей степени у Раабе, в большей у Шторма и особенно у Фонтане в ней проявилось высокое и приподнятое отношение к действительности, проявилась духовность, которую эти писатели искали в самой жизни.

Романтизм, эстетические принципы которого, казалось, были так основательно развенчаны немецкими писателями и теоретиками в 30–40‑х годах, не только не сошел со сцены, но обнаружил себя после 1848 г. в новом качестве и в новых формах.

Действовало одновременно несколько факторов, обусловивших жизнеспособность романтических умонастроений, романтического метода, романтических художественных средств. Романтизм связан был и с патриархальными иллюзиями писателей, но не меньше и с тем противоречием, которое возникло между этими иллюзиями и суровой действительностью, их разрушавшей. Романтизм находил отражение в поисках героя, носителя тех или иных авторских идеалов, героя, которого автор противопоставлял окружающему миру: и дворянскому тщеславию, и мещанскому убожеству, и беззастенчивости «рыцарей наживы». Многие иллюзии и разочарование в них находили отражение и в творчестве реалистов и накладывали особый романтический отпечаток на их произведения.