Олег Будницкий - «Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг.

В самом конце 1940-х — начале 1950-х гг. различные эмигрантские группы, отчасти в связи с пониманием необходимости объединения сил, но преимущественно под давлением американцев (в 1951 г. в Нью-Йорке был создан Американский комитет друзей русского народа, занимавшийся взаимодействием с эмигрантскими организациями), пытаются создать некую единую структуру. В 1951 г. в результате ряда совещаний в Германии был создан Совет освобождения народов России (СОНР), объединивший 11 эмигрантских организаций разного толка. Однако СОНР раскололся по национальному вопросу, и после выхода из него некоторых национальных организаций оставшимися организациями в октябре 1952 г. в Мюнхене был создан Координационный центр антибольшевистской борьбы.

В задачу настоящей статьи не входит анализ деятельности эмигрантских организаций послевоенного времени и роли в них эмигрантов послереволюционных. Мы упоминаем об этом, чтобы, во-первых, показать, что история «первой волны» имела довольно продолжительный эпилог, во-вторых, чтобы дать представление о том фоне, на котором проходил эпистолярный диалог Маклакова и Алданова.

В переписке Маклакова и Алданова содержатся уникальные сведения о деятельности различных эмигрантских антисоветских организаций, созданных в послевоенный период (Координационный центр антибольшевистской борьбы, Лига борьбы за народную свободу, Союз борьбы за освобождение народов России и др.), о политической работе видных деятелей эмиграции — А.Ф. Керенского, Б.И. Николаевского, С.П. Мельгунова и др. Ни Маклаков, ни Алданов не принимали личного участия в работе послевоенных эмигрантских политических организаций, однако хорошо знали их ведущих деятелей, переписывались и встречались с ними и в Париже, и в Нью-Йорке, куда время от времени наезжал Алданов. Это обусловило осведомленность корреспондентов во внутренней кухне эмигрантской политики и высокую информативность их переписки.

В переписке затрагиваются также такие проблемы, как отношение к власовскому движению, возможность сотрудничества с его участниками. Алданов был непримирим по отношению к бывшим власовцам, во всяком случае до той поры, пока они публично не отрекутся от своего прошлого, Маклаков был более снисходителен, полагая, что многие участники власовского движения «добросовестно заблуждались». Весьма интересен спор по вопросу о юридической и политической оценке Нюрнбергского процесса, моральной и политической оценке деятельности некоторых коллаборационистов — французских и русских. Любопытно, что «законник» Маклаков, отсидевший при нацистах два с половиной месяца в тюрьме и постоянно живший в период оккупации под угрозой нового ареста в связи с его антифашистской деятельностью, считал Нюрнбергский процесс, со строго юридической точки зрения, нонсенсом: победители судили побежденных по специально подготовленным для этого случая законам. Алданов соглашался, что с юридической точки зрения процесс и в самом деле небезупречен, но это не отменяло того, что подсудимых следовало повесить. С чем, в конечном счете, был согласен и Маклаков {53}.

Содержание переписки не сводится исключительно к политике.

Одна из самых интересных проблем, обсуждавшихся корреспондентами, — вопрос о случайности и закономерности в истории, о неизбежности тех или иных исторических событий. Как известно, проблема случайности — одна из центральных в исторической прозе Алданова, так же как в философском трактате «Ульмская ночь». Переписка позволяет лучше понять как концепцию Алданова, так и трактовку обоими корреспондентами проблемы альтернативности в российской истории. Тем более что один из них — Маклаков — был не только свидетелем, но и участником некоторых ключевых исторических событий.

Чрезвычайно интересно обсуждение особенностей жанра исторического романа и пределов допустимого «вмешательства» романиста в биографии исторических деятелей. В переписке нашла отражение история некоторых публикаций на страницах нью-йоркского «Нового журнала», сменившего в качестве главного эмигрантского «толстого журнала» парижские «Современные записки». Алданов был одним из основателей и редакторов «Нового журнала», Маклаков публиковался на его страницах. Среди уникальных сведений, содержащихся в пере писке, отмечу воспоминания Маклакова о Л.H. Толстом и А.П. Чехове, сюжеты, связанные с историей русского масонства. Вопреки распространенному мнению, говоря о масонстве, корреспонденты не прибегали к иносказаниям, а «называли вещи своими именами».

Переписка содержит немало бытовых моментов. Корреспонденты в начале 1950-х гг. — уже немолодые люди (эмигрантская колония в 1949 г. отметила 80-летний юбилей Маклакова), к тому же тяжко болеет сестра Маклакова, Мария Алексеевна, поэтому не удивительно, что тема болезней, докторов и прочего занимает определенное место в переписке. Удивительно другое — это в особенности относится к Маклакову — до последних дней он работает, ходит в «присутствие», Офис по делам русских беженцев. И не теряет интерес к происходящему в мире. В начале 1957 г. Маклаков пишет о Суэцком кризисе, роли ООН и прочих политических вопросах.

И Маклаков, и Алданов в годы эмиграции вели обширную переписку: среди корреспондентов обоих — Е.Д. Кускова, Б.И. Элькин, А.Ф. Керенский, М.М. Карпович, некоторые другие. Ближайшим другом и конфидентом Маклакова в 1920-е — начале 1930-х гг. был Б.А. Бахметев; переписка с ним по объему превосходит его переписку с любым из других корреспондентов. Близким другом, предметом восхищения и заботы Алданова был И.А. Бунин; их переписка продолжалась многие годы, вплоть до смерти нобелевского лауреата. Несомненно, однако, что в послевоенный период наибольшее число писем Маклаков и Алданов адресовали друг другу. Они не просто единомышленники (что не исключало расхождений и споров по тем или иным вопросам) — они друзья. Алданов искренне восхищался Маклаковым — ему импонировал его уникальный ораторский дар, феноменальная память, поразительный интеллект. Кроме всего прочего, для Алданова Маклаков был свидетелем и участником истории, он лично и близко знал Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, общался с С.Ю. Витте и П.А. Столыпиным и многими другими людьми, которые для Алданова были историческими персонажами — и персонажами его романов. В одном из писем Алданов делился своими впечатлениями о советском документальном фильме о новом здании Московского университета; в числе прочего упоминалась аллея, вдоль которой были поставлены памятники известным ученым — преподавателям университета. Как оказалось, Маклаков у некоторых из них учился, кому-то сдавал экзамены… Ведь он успел поучиться и на естественном, и на историко-филологическом, и на юридическом факультетах Московского университета. Маклаков, в свою очередь, восторгался творчеством Алданова. Несомненно, как и многим другим современникам, лично знакомым с писателем, ему импонировали алдановская принципиальность, сочетавшаяся с порядочностью, умением себя вести в непростых ситуациях, «джентльменство».