Том 6. Литература первой половины XIX в.

При отсутствии дворянства или его слабости в качестве основной силы национального движения выступала мелкая буржуазия, духовенство, крестьянство. Это порождало черты своеобразия и в духовной жизни, определяло изначально сильное влияние на нее средних и низших национальных слоев, народного мировосприятия, фольклора, хотя вместе с тем и ограничивало контакт с теми традициями светской образованности, которыми располагало дворянское сословие, имевшее в течение длительного времени широкий доступ к культуре.

Второе существенное различие объясняется характером культурно — исторического процесса на предшествующих этапах развития. В основном можно выделить два варианта, два пути литературного развития. Один из них наиболее отчетливо представляет польская литература, в какой — то мере — венгерская. Эталоном второго может служить Болгария.

Польская литература, развивавшаяся до последней четверти XVIII в. в условиях независимой страны, прошла в полном виде классический цикл культурно — исторических эпох. Последовательно сменяли друг друга литература средневековья, Ренессанс, барокко, Просвещение. Последнее на польской почве было представлено развитыми идейными течениями от умеренных до радикальных, разветвленными и многообразными формами и стилевыми тенденциями: классицизм, рококо, сентиментализм, реалистическое нравоописание, предромантические веяния. В первые десятилетия XIX в. совершался переход к романтизму, который тоже вырос здесь в мощное и яркое литературное течение.

Во многом иной была картина литературной жизни у тех народов, которые вследствие непосильного иноземного гнета, длившегося несколько столетий, были задержаны в своем культурно — историческом развитии. Целые стадии процесса оказались как бы пропущенными, или их тенденции проявились лишь в ослабленном виде. В ряде случаев едва не прекратилось развитие самой письменности (у болгар, чехов и др.), пришел в упадок некогда богатый язык, сохранившийся уже по преимуществу только в устной форме да в среде немногочисленных книжников. С подъемом национального движения в конце XVIII — начале XIX в. культурная жизнь как бы возрождается. Отсюда термин «национальное возрождение», стихийно возникший и вошедший в употребление у чехов, словаков, лужичан, болгар, сербов, словенцев, албанцев для обозначения целой эпохи отечественной истории, охватывающей конец XVIII — значительную часть XIX в. (в отдельных балканских странах вплоть до 80‑х годов).

Литературный процесс в этих условиях имел свои отличительные особенности. Иногда в научной литературе его определяют как ускоренное литературное развитие. Одна из главных его особенностей — одновременное или почти одновременное проявление как бы разностадиальных явлений — черт Ренессанса, барокко, Просвещения, классицизма, романтического мышления и т. д. Нередко сосуществовали и взаимодействовали, особенно на первых порах, архаичные и современные литературные формы (попытки приспособить к современным нуждам и потребностям архаичные книжные языки — у греков, сербов, чехов, явные следы агиографических жанров в болгарской литературе первой половины XIX в. и т. д.). Можно говорить о сжатом и фрагментарном проявлении тенденций, которые в других литературах составляли целые эпохи. Здесь же как бы налагаются друг на друга и взаимопроникают разновременные по типу явления. И хотя на первом этапе сильнее выступают просветительское начало и соответствующий рационалистический тип мышления, позднее — романтическое мироощущение, их разграниченность и противопоставленность выражены слабее, чем во многих других литературах. В болгарском литературоведении, например, до сих пор не смолкают споры, существовал ли вообще романтизм в болгарской литературе. В литературах эпохи национального возрождения разного рода явления часто взаимопроникают и переплетаются, порождая подчас весьма своеобразные художественные ценности. Особенно часто здесь встречаются художественные формы, соединяющие определенные черты классицизма и романтизма.

Объединял все эти, казалось бы, разнородные и пестрые тенденции процесс формирования национальных литератур. В условиях противодействия иноземному гнету этот процесс был выражен с особой отчетливостью. Самоутверждение наций проявлялось в нарастающем осознании самобытности и единства национального коллектива — в языковом, культурно — этнографическом, историческом отношениях. Развивался центростремительный синтез богатств национального языка, отечественной письменности, исторических традиций, фольклора. Этот синтез естественно включал в себя и избирательное освоение инонационального опыта. Осознание себя «в ряду других» сопровождалось соотнесением отечественного и инонационального — как в различительном смысле, так и в смысле аналогий и освоения определенных форм культурной и литературной жизни.

Разные социальные силы, участвовавшие в движении, стремились придать различную социальную основу упомянутому синтезу. В польской или венгерской литературах шкала таких различий простиралась от дворянского консерватизма до дворянской революционности и революционно — демократических идей. Иногда важную роль, особенно на начальном этапе, играло духовенство, те традиции образованности, которые жили в этой среде.

Краеугольной проблемой литературной жизни, да и национального самоутверждения вообще, было создание национального литературного языка. Только поляки имели к этому времени развитый и в основном сложившийся литературный язык, который теперь совершенствовался; в какой — то мере к ним приближались венгры (также потерявшие независимость сравнительно недавно — в начале XVIII в.). Другие угнетенные народы еще только вели борьбу за право пользоваться родным языком, стремились доказать его литературные возможности, установить его литературную норму. Трудность заключалась не только в необходимости противодействовать покровительству, которым пользовался язык господствующей нации, но и в выработке концепции собственного литературного языка. Помимо официального государственного языка ему, как правило, противостоял и традиционный церковный, или книжный, язык (латынь в империи Габсбургов, греческий и различные варианты старославянского языка на Балканах). Не было ясности и в вопросе, что́ следует положить в основу национальной языковой нормы. Поначалу выбор часто падал на письменные языки эпохи независимости: в Греции — язык античной литературы, в Чехии — язык эпохи гуманизма (XVI в.) и т. п. Шла борьба архаистов и новаторов. Лишь постепенно осознавалась анахроничность прежних книжных языков, необходимость опереться на более широкую базу, и прежде всего на современный разговорный язык. О сложности процесса свидетельствует тот факт, что если концепции, легшие в основу современного литературного языка, в Чехии или Венгрии утвердились где — то во втором десятилетии XIX в., то в Сербии и Хорватии современная языковая норма победила лишь к середине века. Словаки полностью перешли на самостоятельный литературный язык только в 40‑х годах XIX в. В Греции, где необыкновенно сильным был авторитет античного наследия, переход на современный язык затянулся даже до XX в. Как и в некоторых других литературах, здесь в течение десятилетий одновременно создавались произведения, использующие разную языковую норму.