Том 6. Литература первой половины XIX в.

Жизнедеятельный романтический порыв гражданского звучания в этих условиях способна сохранить лишь сатира. Подтверждением этому служит творчество А. Суцоса, привлекавшее современников и привлекающее сейчас историков литературы не столько художественными достоинствами, сколько силой яркого человеческого документа, пафосом отстаивания завоеваний революции, тираноборческой страстностью.

Александрос и Панайотис Суцосы и Александрос Рангавис — фанариоты, составившие ядро Афинской романтической школы, — определили творческий облик ее первого поколения. Второе поколение романтиков Афинской школы уже не обладало тем зарядом общественной энергии, с которым в свое время приехали в Афины их предшественники. Поле возможной деятельности представляется им несравненно более узким, и, хотя они по — прежнему обращаются к патриотической теме, заметно возрастает интерес к индивидуальной внутренней жизни личности, которая воссоздается уже без экспрессии раннего романтизма сглаженно, мягко. Сремление поэтов к большей непосредственности предопределяло и некоторую терпимость к народному языку. Д. Валаванис (1829–1854) часть стихотворений писал на димотики. В поэзии И. Карасуцаса (1824–1873), самого значительного поэта второго поколения, явственно ощущается мелодия народной поэзии, ее синтаксис, ее структура.

Литературная биография второго поколения афинских романтиков оказалась очень короткой: в 1854 г. совсем юным умер от туберкулеза Валаванис, в 1860 г. умолк Карасуцас, а в 1873 г. он покончил жизнь самоубийством. В 60‑е годы на поэтическую арену выйдет третье поколение романтиков Афинской школы, которое окончательно утратит цельность исходного направления, потеряет его творческие связи с интересами и задачами национальной жизни. Общую для всей Афинской школы трагедию неосуществленных общественных возможностей это поколение (Д. Папарригопулос, С. Василиадис) выразит с особой силой сквозь призму несостоявшейся индивидуальной судьбы.

Хотя в литературной деятельности Афинской школы бесспорно главенствовала поэзия, многие афинские романтики нередко выступали в драматургии и прозе. Так, Панайотису Суцосу принадлежит один из ранних греческих романов «Леандр» (1834), написанный под сильным влиянием романа Уго Фосколо «Последние письма Якопо Ортиса»; Александрос Суцос публикует пьесы «Блудный сын» (1830), «Премьер — министр» (1843) и «Непокорный поэт» (1843), а также роман «Изгнанник 1831‑го» (1835). Однако самым разносторонним литератором проявил себя Александрос Рангавис. Его многотомное литературное наследие включает — кроме сборников стихотворений и поэм — рассказы, романы, пьесы, труды по истории литературы и археологии (с 1844 г. он был профессором археологии Афинского университета), а также мемуары — А. Рангавис сделал крупную государственную карьеру: он был министром иностранных дел, послом.

Основным своим литературным делом сам Рангавис считал поэзию, однако и в прозу его вклад оказался существенным. Наиболее известны его нравоописательная повесть из жизни острова Кефалония «Нотариус» (1850) и роман «Господин Мореи» (1850), написанный под несомненным влиянием «Айвенго» В. Скотта и открывший для Греции жанр исторического романа. Сюжет романа взят из византийского периода, к которому в этот момент начинает обращаться развивающаяся греческая историография, считавшая своим долгом воссоздать непрерывную связь времен греческой истории от античности до современности. Самое значительное произведение этого потока — «История греческой нации от древнейших времен до наших дней» Константиноса Папарригопулоса (в 1853 г. вышло ее первое однотомное издание; позднее, в 1860–1874 гг., — пятитомное). И в историографических трудах, и в исторических романах, которые обрели в Греции чрезвычайную популярность, проявлялось закономерное в условиях молодого государства стремление осмыслить историческое единство нации, однако вместе с тем в них ощущалась и печать националистической «великой идеи», препятствовавшей реалистическому ви́дению острых социальных проблем современности.

Редким примером обращения литературы к живой греческой действительности явилась комедия Димитриоса Византиоса (псевдоним Димитриоса Хадзиасланиса) «Вавилония» (1836), описывающая Навплион, первую столицу новогреческого государства, незадолго до завершения освободительной революции и воссоздающая серию правдивых и ярких народных характеров. В прозе общей тенденции уклониться от вопиющих социальных проблем, укрыться в безопасной сфере исторических сюжетов — или из византийских времен, или из эпохи революции 1821 г. — одиноко противостоит роман Павлоса Каллигаса (1814–1896) «Танос Влекас» (1855), достоверно изображающий произвол власть имущих и жалкую жизнь, которую влачат забитые народные массы.

Особую главу греческой литературы этого периода составляют воспоминания участников национально — освободительной революции. Среди них — «Воспоминания о „Филики Этерия“» (1845) одного из ее основателей Э. Ксантоса; записанные Г. Терцетисом в 1836 г. и увидевшие свет в 1851 г. «Воспоминания» легендарного народного вождя революции Т. Колокотрониса; «Хроника порабощенных Афин» (1841) Панагиса Скузеса и, наконец, «Воспоминания» одного из народных полководцев Я. Макриянниса (1794–1864), обучившегося грамоте специально для того, чтобы оставить истории свое страстное свидетельство. Самым ярким человеческим документом и литературным памятником в этой серии бесспорно являются «Воспоминания» Макриянниса. Это не просто хроника событий революционного и послереволюционного периода, это зеркало народных настроений в момент большого национального потрясения. И слог, и строй мышления Макриянниса проникнуты народной мудростью и образностью, непосредственностью, искренностью. К сожалению, «Воспоминания» Макриянниса увидели свет лишь в 1907 г., они стали крупным явлением в литературной жизни Греции XX в.

Таким образом, к середине XIX в. в греческой литературе нарастает разочарование в послереволюционной действительности, отражающееся, в частности, в заметном упадке романтической Афинской школы, а также в интенсивном развитии исторической темы, которая нередко служит средством протеста и убежищем от неприемлемого настоящего, однако вместе с тем объективно соответствует тому направлению, которое насаждало официальное государство, культивировавшее националистическую «великую идею».

Разобщенность Ионической и Афинской школ продолжает сохраняться, однако в 60‑е годы намечаются первые шаги к их сближению. Проводниками влияния Ионической школы в Афинах станут поэты А. Ласкаратос (1811–1901) и Валаоритис (1824–1879), заметно выпадающие из рамок романтической поэтики. В условиях углубляющегося кризиса Афинской школы их творчество сыграет роль провозвестника назревающих радикальных перемен.