Том 6. Литература первой половины XIX в.

Параллельно с «Ламбросом», но уже в плане романтического гротеска Соломос писал «Женщину из Закинфа», где уродливый образ злобной аристократки, «злейшего врага своего народа», противопоставляется поэтом всему возвышенному и прекрасному, что связано с борьбой осажденного врагами города Месолонги. Поэма «Ламброс» осталась незаконченной (мы располагаем лишь разрозненными главами и отрывками, а также авторскими заметками, излагающими сюжет), а «Женщина из Закинфа» — первый блестящий образец греческой прозы на димотики — увидела свет лишь в 1927 г.

Поэма «Свободные осажденные» посвящена годовой героической обороне города Месолонги, закончившейся 10 апреля 1826 г. отважным прорывом ее защитников и гибелью города. Первая редакция поэмы была задумана в лирическом плане, как плач по погибшим героям. Однако такое решение не удовлетворило Соломоса, и первый вариант остался незавершенным. В обороне Месолонги поэту захотелось отразить кульминацию греческой революции, ее нравственную вершину. Работу над новой редакцией он начал уже на острове Корфу.

Здесь в 1833–1834 гг. он параллельно пишет две поэмы — второй вариант «Свободных осажденных» и «Критянина». Оба произведения были задуманы как лиро — эпические поэмы, но от обеих поэм до нас дошли лишь отрывки — лирические партии. Если от лиро — эпического замысла «Критянина» Соломос отказался сравнительно быстро, то стремление завершить «Свободных осажденных» не угасало у него на протяжении двадцати лет, побуждая поэта к неустанным поискам желанного решения. Отталкиваясь от конкретного события — обороны Месолонги, Соломос рисует обобщенный образ национального сознания в кульминационный момент истории. Он стремился воссоздать историческую реальность, которая воплощала бы идеал красоты и свободы. Между тем ощущавшийся Соломосом разлад между идеалом и действительностью мешал созданию целостного художественного мира — реальное поглощалось отвлеченным. Действительность не подкрепляла романтической устремленности к абсолюту, и это не могло не сказаться в абстрактности авторских позиций, в слабости эпического строя, в невольном тяготении к формам чистой лирики.

Ни второй, ни третий вариант поэмы «Свободные осажденные», над которым Соломос работал с 1844 г., так и не были завершены. Не окончил он и последнюю поэму «Акула» (1849). Поэт умер в 1857 г. в практической изоляции от литературной жизни Греции, где были известны лишь ранние его вещи. В 1859 г. его друг, молодой поэт И. Полилас, издал том его литературного наследия.

Традиция поэзии Соломоса — и при жизни поэта, и после его смерти — сохранялась только в кругу его приверженцев на Ионических островах. Разрабатывая традиционные романтические темы (патриотическая борьба, любовь, смерть, фольклорные мотивы), поэты Ионической школы (И. Типальдос, И. Полилас, Г. Маркорас) оставались верными народному языку и народно — песенному стихосложению. В 70–80‑е годы XIX в., когда Ионическая и Афинская школы сольются воедино, их опыт благотворно повлияет на общегреческий литературный процесс. В прозе Ионическая школа не дала сколько — нибудь значительных достижений, в драматургии же заметным явлением стала пьеса из закинфской жизни поэта Антониоса Матесиса «Базилик» (1830), которую историк греческой литературы К. Димарас назвал первой в Греции социальной драмой.

Ионическая школа существовала как бы на периферии общегреческого литературного процесса, тон же в нем задавала Афинская школа, возникшая одновременно с формированием нового греческого государства. Уже во второй половине 20‑х годов из Константинополя и из Западной Европы сюда приезжают образованные греки — фанариоты, считавшие себя хранителями отечественного наследия и полагавшие своим долгом заложить теперь фундамент новой национальной культуры. В 1827 г. в Женеве на французском языке выходит «Курс современной греческой литературы» Яковакиса Ризоса Нерулоса (одного из яростных оппонентов Кораиса в языковом вопросе), отмечавшего заслуги фанариотов в деле национального возрождения Греции. Рецензию на этот курс написал Гёте.

Первым произведением Афинской школы принято считать поэму «Путник» Панайотиса вуцоса, написанную в 20‑е годы и изданную С 1831 г. Романтическая тема страстной и трагической любви, скорбных странствий, фатальной муки одиночества решается здесь под явным влиянием французского романтизма — и Панайотис Суцос (1806–1868), и его старший брат Александрос Суцос (1803–1863) приехали в Грецию из Парижа, где в 20‑е годы романтизм становится ведущим литературным направлением.

Энтузиазм и вдохновение, вызванные у романтиков Афинской школы героической национально — освободительной борьбой греческого народа, рано омрачились соприкосновением с той атмосферой первых же послереволюционных лет, которую, как отмечает историк Н. Своронос, греки воспринимали как «чужеземную оккупацию».

Уже в 1831 г. в сатирическом сборнике «Панорама Греции» Александрос Суцос констатировал «уход» свободы и разочарование ее борцов. Четыре года спустя эту же «боль ухода» свободы выразил и Панайотис Суцос в сборнике стихотворений «Гитара» (1835), написанном, по словам самого поэта, как «книга, осуждающая насилие и антинациональные действия».

Стихотворения и поэмы, посвященные национально — освободительной борьбе и ее героям и призванные увековечить народный подвиг, звучат в то же время как вызов настоящему, как упрек правителям Греции, как заклинание и призыв к национальному достоинству. Своеобразной формой утверждения национального достоинства, болезненной реакцией на иноземное насилие стало и обращение к древнему языку, свидетелю былого величия Греции.

Ориентация на архаичный язык, казалось бы традиционная для фанариотов, оформилась у романтиков Афинской школы не сразу. Многие из их ранних произведений написаны на димотики или под ее сильным влиянием — атмосфера только что свершившейся народной революции располагала и к демократизации языка. Очень скоро, однако, и димотики, и даже «средний путь» Кораиса романтиками Афинской школы решительно отвергаются. Архаизация их языка протекает интенсивно и стремительно.

Эта бесплодная ориентация, лишавшая афинских романтиков возможности общения с народом, весьма поощрялась официальной Грецией. В 40‑х годах премьер — министр И. Колетис выдвигает так называемую «великую идею» восстановления Великой Греции в былых пределах Византийской империи. Культ древнего языка, который стала проповедовать Афинская школа, объективно вписывался в русло официальной политики.

В атмосфере баварского засилья и административного насаждения псевдоклассицизма рано угасает романтическое вдохновение Афинской школы. Уже в «Гитаре» П. Суцоса заметно преобладают классицистические тенденции. После «Гитары» П. Суцос не напишет уже ничего значительного. Неоклассицистические тенденции возобладают и в творчестве Александроса Рангависа (1809–1892). В начале 30‑х годов он, как, пожалуй, никто из афинских романтиков, испытал сильное влияние народной поэтической традиции — писал на чистом народном языке, активно использовал народный пятнадцатисложник. Приверженность романтизму, сложившаяся в годы учения А. Рангависа в Германии, была в этот период его осознанной творческой программой, воплотившейся, в частности, в авторском предисловии к романтической драме «Фросини» (1837). Однако уже в поэме «Демагог» (1840) намечается заметный поворот А. Рангависа к архаике. В дальнейшем и темы, и язык, и поэтические размеры будут неуклонно архаизироваться.