Том 4. Литература XVII в.

В основу своей поэмы Ахмед Хани положил популярное народное предание о трагической любви Мама и Зин, имена которых стали у курдов синонимом несчастных влюбленных. Об оригинальности и национальной самобытности сюжета поэт сам говорит во вступительных строфах поэмы:

Сюжетная линия поэмы очень проста: два побратима — Тадждин, сын военачальника, и Мам, сын придворного писца, влюбляются в двух сестер курдского эмира Зейн — эд — Дина — Сити и Зин. Тадждин и Сити получают согласие эмира на свадьбу, и судьба их складывается благополучно и счастливо, а Мам и Зин, оказавшись жертвой злобы и козней советника эмира Бекира, обречены на разлуку и страдания, которые в конце концов приводят к гибели влюбленных. На этой простой сюжетной основе Ахмед Хани создал сложнейший рисунок человеческих отношений, столкновений характеров, проявив при этом тонкое знание человеческой психологии. Поэма звучит как гимн любви, любви самоотверженной и преданной.

В отличие от утонченного эротизма персидской поэзии, Ахмед Хани воспевает целомудрие и высокую нравственность в любви. Так же, как и Шота Руставели, Ахмед Хани различает истинную любовь, порожденную родством душ, и пылкую страсть:

Любовь и страдания нераздельны, как «шипы и розы», как «клад и стерегущий его змей» — такова мысль поэта. Только выстраданное, купленное ценой великих мук чувство бессмертно.

В поэме звучит также тема преданной дружбы, связывающей двух побратимов — Мама и Тадждина, и показано столкновение долга дружбы и любви с долгом верности господину, соблюдение которой у курдов почиталось священным. Тадждин, поставленный перед необходимостью выбирать между верностью другу и эмиру, предпочитает второе, ибо нарушение долга подданного в его представлении — высшее бесчестие, которое неминуемо навлечет позор и бесславие на весь его род и племя. По — иному ведет себя герой поэмы Мам, который поставлен перед выбором: либо спасти честь и доброе имя любимой женщины, либо проявить послушание воле своего господина. Мам выбирает любимую, ибо рыцарский культ женщины для него превыше всего.

В поэме «Мам и Зим» с большим мастерством нарисованы образы отрицательных персонажей. Имя коварного советника эмира Зейн — ад — Дина — Бекира у курдов стало нарицательным как воплощение злобы, зависти и предательства. Бекир труслив, а потому осмотрителен и осторожен в выборе своей жертвы. Он предпочитает людей простосердечных и незлобивых, которые наверняка не станут мстить ему, — таких, как герой поэмы Мам.

Не менее интересна и фигура правителя Бохтана — эмира Зейн — ад — Дина. Это не могущественный, жестокий тиран, какими часто изображают восточные поэты падишахов, а пассивный и ограниченный человек, неспособный самостоятельно мыслить и действовать. Пышные восхваления высоким достоинствам эмира, «яркому светочу разума», звучат в поэме как злая и едкая ирония в сочетании с описанием пагубных последствий его поступков. Хани показывает, как трагична судьба народа, возглавляемого подобными правителями.

Правдиво и убедительно нарисованы в поэме картины жизни Курдистана того времени. Курдские племена поневоле участвуют в непрестанных военных столкновениях между Турцией и Ираном:

Причину бедствий своего народа Ахмед Хани усматривает в раздробленности курдских племен, в непрестанных междоусобицах и распрях между ними. Выход из создавшегося положения поэт видит в объединении курдов под властью единого государя, который воплотил бы в себе их волю к независимости и процветанию.

Ахмед Хани сумел в поэме «Мам и Зин» отразить черты людей не только современной ему эпохи, но общечеловеческие страсти и чувства. Именно в этом секрет ее неувядаемости и жизненности, именно поэтому она и современного читателя — причем, не только курда — заставляет испытывать сильные эмоции.

В курдской литературе XVII в. воплощены патриотические и просветительские идеи, в ней сложился и утвердился курдский литературный язык. XVII век следует считать веком не только формирования, но и расцвета курдской литературы, которая в XVIII в. переживает период спада, предшествующего, однако, ее новому подъему в конце XVIII — начале XIX столетия.

Еще в начале XVI в. почти вся заселенная арабами территория была завоевана турками — османами и вошла в состав Османской империи. И хотя турецкое завоевание не изменило сколько — нибудь существенно ни экономической структуры общества, ни традиционного быта арабского населения, его последствия для арабской литературы оказались весьма плачевными. Арабский язык, игравший в VIII–XII вв. столь важную роль в культурном творчестве многих народов Халифата, утрачивает свое универсальное значение и вытесняется турецким языком и в деловой переписке, и частично в науке. Отдельные арабские провинции империи все более разобщаются и начинают жить своей собственной замкнутой жизнью; прежние экономические и культурные связи рушатся, а новые создаются медленно и с большим трудом. Констатинополь — политический и культурный центр империи — притягивает к себе образованных людей из разных ее уголков, в том числе из арабских областей, тем самым обескровливая их и превращая в отсталое захолустье. Только наиболее отдаленные и труднодоступные области арабского мира (центральные части Аравии, Марокко, а во второй половине XVII в. Алжир и Йемен) не подчиняются турецкой власти и управляются собственными племенными вождями, беями и имамами.

Наиболее развитыми в культурном отношении арабскими областями империи в XVII в., как и в предшествующие века, оставались Сирия и Египет, при основных культурных центрах — Алеппо, Дамаск и Каир. Несколько обособленную жизнь вели сирийские районы с христианским населением, в большей мере, чем мусульманские области империи, связанные с Европой и вследствие этого ранее других начавшие приобщаться к европейской культуре.

Однако, несмотря на экономическую и политическую разобщенность, культура и литература арабских провинций в XVII в. по — прежнему покоятся на общей, уходящей в глубь веков традиции и остаются более или менее едиными. Самостоятельные линии культурного развития арабских провинций (Египет, Сирия, Ирак, Аравия, Северная Африка) только еще начинают намечаться.