Том 4. Литература XVII в.

Поэтика народных романов сохраняет многие черты фольклорно — эпического стиля. Все они изобилуют бесконечными вставными эпизодами и подробностями, описаниями стереотипных ситуаций. Невероятные гиперболы живописуют мощь героев и их соперников. Сцены сражений, празднеств, свадеб изображаются с претензией на «достоверность» — с указанием места события, точного числа поверженных врагов или приглашенных гостей, с подробным перечислением блюд и т. д.

В народных романах, посвященных древним и средневековым героям, существенное место занимают сказочные мотивы. Например, герой романа «Жизнеописание Сайф ибн зи-Язана» переживает невероятные приключения, в которых участвуют волшебники и колдуны; Абу Зайд из «Жизнеописания Абу Зайда» совершает походы в фантастические страны; герои «Жизнеописания Зат аль-Химмы» общаются с джинами и т. д. Язык романов (частично они написаны рифмованной прозой) состоит из этических «общих мест», постоянных эпитетов, синонимических конструкций и диалогических формул. Одновременное описание стереотипных ситуаций как бы выражает однородность и статичность мира — устойчивого эпического фона, на котором развертываются деяния героя. Занимательность сюжета народных романов и простота их близкого к народной речи языка обеспечили им популярность в самых разных слоях городского населения. Большое место в произведениях народной литературы, как в новеллах «Тысячи и одной ночи», так и в больших романах — эпопеях, занимают поэтические тексты. Обычно проза перемежается с многочисленными поэтическими отрывками, а порой и целыми стихотворениями, которые выполняют в повествовании разнообразные функции. Часто они играют роль в развитии фабулы и несут информацию — письма, разные надписи и т. д., в других случаях становятся формой лирического диалога между персонажами, увеличивая его эмоциональную выразительность, а иногда просто служат риторическим приемом, придавая яркость описаниям и усиливая экспрессивность прозаического текста. При этом вводимые в повествование стихотворения не всегда логически увязаны с текстом, порой эта связь носит косвенный, ассоциативный характер: «она была столь прекрасна, что поэт сказал бы о ней» — и далее следует поэтический отрывок, иногда принадлежавший перу известного поэта (обычно без указания автора), а иногда сочиненный одним из компиляторов или исполнителей произведения.

Такое включение поэзии в прозу в значительной мере связано с тем культом поэтического красноречия, которое восходя к доисламской вере в магию слова, процветало на Арабском Востоке на протяжении всего Средневековья. Вместе с тем включение стихотворных текстов определялось и самой формой функционирования народной литературы, которая декламировалась и частично пелась под аккомпанемент музыкальных инструментов. Таким образом стихи — песни нужны были исполнителю, они украшали его выступление, делая его более театрализованным. Содержащиеся в народном романе поэтические отрывки принадлежат ко всем жанрам средневековой арабской поэзии, но чаще всего компиляторы — декламаторы использовали в повествовании стихотворения в жанрах любовной и застольной лирики, а также в жанре васф (описание красоты возлюбленной, батальных сцен, иногда красот природы).

Столь же разнообразна была и форма поэтических отрывков, в которых применялись все стихотворные арабские размеры.

Влияние европейской культуры на мусульманское население арабских провинций Османской империи было в XVII в. ничтожно. В сознании арабов — мусульман культура Запада была тесно связана с политической экспансией европейских христианских государств на Востоке и воспринималась ими враждебно, как опасное стремление навязать мусульманским народам чуждый им образ мыслей и жизни.

Иным было отношение к европейской культуре арабов — христиан, довольно многочисленных в Египте и в Сирии. Известную роль в культурном развитии этих областей играли европейцы (послы и консулы европейских государств, а также купцы из Европы). Несмотря на некоторую замкнутость их быта, они оказались благодаря хорошему знанию местных диалектов своеобразными посредниками европейского культурного влияния в первую очередь среди арабов — христиан.

Особенно ощутимо европейское влияние было в христианском Ливане, куда еще во второй половине XVI в., после унии, заключенной в 1553 г. между маронитской и римско — католической церквами, проникли европейские миссионеры.

Начало этому положил папа Юлий III (1550–1555), приказавший иезуитам открыть в Ливане религиозные школы. К этому же времени относятся первые попытки привлечь юношей — маронитов в Рим, где им были предоставлены вакансии в католических учебных заведениях. В 1584 г. папа Григорий XII (1572–1585) открыл в Риме специальную маронитскую иезуитскую школу, которая должна была способствовать проникновению католицизма в Ливан. Возвращаясь в Ливан, выпускники этой школы в свою очередь открывали там аналогичные учебные заведения на средства Рима. Французский король Людовик XIV также взял на себя часть расходов по обучению ливанцев в учебных заведениях Парижа.

Ливанские правители, боровшиеся за автономию в пределах Османской империи, стремились опереться в этой борьбе на европейские страны. Так, эмир друзов Фахр ад-Дин II (1585–1635), объединивший под своей властью весь Ливан, побывал в Европе, завязал дипломатические отношения с итальянскими государствами и с Францией, заключил ряд торговых договоров и привлек к своему двору некоторых европейских ученых. Он всячески поощрял деятельность европейских христианских миссионеров на Востоке и оказывал им материальную помощь. При нем в 1610 г. в Ливане была основана первая на арабском Востоке типография.

В числе ливанских маронитских деятелей, способствовавших ознакомлению Европы с арабским Востоком и сыгравших роль в распространении просвещения среди христианского населения Сирии и Ливана, выделяется Джибраил ас — Сахю — ни (1577–1648). Питомец маронитской школы в Риме, он преподавал арабский и сирийский языки в Риме и в Париже, писал разнообразные научные сочинения и переводил арабские средневековые трактаты на латинский язык. По указанию римской конгрегации католической пропаганды маронитский епископ в Дамаске изготовил арабский перевод Библии, который был издан в 1645 г. в парижской полиглотте, причем редактором арабской части был Джибраил ас — Сахю — ни. Его коллега по преподаванию арабского и сирийского языков Ибрахим аль-Хакалани (ум. 1664) был удостоен кардиналом Ришелье звания придворного переводчика за перевод ряда арабских сочинений. Перу аль-Хакалани принадлежат и оригинальные сочинения по истории арабов, по арабской философии и арабскому языку, а также составленный им арабо — латинский словарь. Наконец, позднее, на рубеже XVII–XVIII вв., выпускник римской школы — ливанец Бутрус Мубарек (1660–1747), основатель маронитской школы в Тоскане, также перевел ряд арабских средневековых сочинений на латынь.