Том 4. Литература XVII в.

Этот отрывок хорошо иллюстрирует суггестивность, являющуюся основным содержательным принципом стихотворений в жанре цы.

Самым крупным автором в этом жанре в это время был Налань Син — дэ, молодой маньчжур, настолько впитавший в себя китайскую культуру, что она стала для него родной, мастер пейзажных зарисовок, оставивший в стихах блистательные описания китайской природы. Наибольшей известностью пользовались стихи, в которых Налань Син — дэ вспоминал свою безвременно умершую жену, а также его послания друзьям и цикл стихов, посвященный его первой любви, на которой он не смог жениться, так как ее взяли в императорский гарем, и которую он не мог забыть всю жизнь.

В десятую годовщину смерти жены Налань Син — дэ писал:

В некоторых стихах Налань Син — дэ, посвященных памяти жены или утраченной им первой возлюбленной, ветер и дождь символизируют тоску поэта, сердце свое он сравнивает с пеплом, в котором еще тлеют искры любви, жизнь — со сном, печальным и бесконечным. Человеку приходится разлучаться с любимыми, разлука «рвет его сердце».

В других цы Налань Син — дэ исключительно простыми средствами, избегая усложненных литературных намеков и реминисценций, описывает свою тоску по девушке, с которой его разлучила прихоть императора:

Расцвет жанра цы повлек за собой и интерес к теории и истории этого жанра. Многие поэты XVII в. писали теоретические труды, в которых рассматривались формальные особенности жанра, составляли антологии цы предшествующих эпох.

Популярностью пользовалась, например, антология, составленная известным поэтом и теоретиком Ван Ши — чжэнем (1634–1711), трактовавшим поэзию как непостижимую духовную гармонию, которая не может быть выражена с помощью слова, но может быть постигнута, как вспышка интуитивного прозрения. Его теория продолжала буддийско — даосское понимание поэзии как непостижимого и неповторимого таинства или созерцания. Он требовал от поэзии «удаленности», т. е. выбора слов, не дающих прямого и точного выражения идей, а как бы намекающих на нее «издалека». Он писал: «Поэзию можно уподобить небесному дракону, который, позволив своей голове стать видимой, делает невидимым свой хвост. По временам он обнаруживает одну — единственную чешуйку или один коготь. Как можем мы ждать от поэзии полного самораскрытия, словно в произведениях дешевой скульптуры или живописи?!»

Эстетические идеи и художественная практика поэтов XVII в. оказали влияние на творчество крупных писателей XVIII в. Многие идеи передовых мыслителей XVII в. нашли отражение в творчестве крупнейших прозаиков XVIII в. (У Цзин — цзы, Цзи Юнь и др.).

Конец XVI в. и первую половину XVII в. можно назвать временем демократизации китайской литературы.

Многие явления художественного творчества, существовавшие до этого в устной традиции, приходят в литературу. В этот период делаются попытки удовлетворить огромный спрос нового городского читателя за счет издания близких ему произведений. Городские повести, песни, анекдоты печатались иногда и ранее, но в конце XVI — начале XVII в. мы имеем дело с массовым изданием подобного рода произведений. Причем писатели не только собирают фольклор, но и пытаются сами имитировать его формы. Особую популярность получают в это время городские повести — хуабэнь, которые развились на основе профессионального прозаического сказа, существовавшего еще с X–XI вв. Само слово «хуабэнь», ставшее к XVII в. названием жанра прозаического повествования средних размеров, условно именуемого в нашей науке повестью, первоначально означало «либретто сказа».

Расцвет городской повести приходится на 20‑е годы XVII в. В начале этого десятилетия издается первый сборник повестей Фэн Мэн — луна (1574–1646) — «Рассказы о древности и современности» («Гу цзинь сяошо», или «Слово ясное, мир наставляющее» — «Юй ши мин янь»), в 1624 г. — второй — «Слово доступное, мир предостерегающее» («Цзин ши тун янь») и в 1627 г. — третий — «Слово вечное, мир пробуждающее» («Син ши хэн янь»). Все три сборника (по сорок повестей каждый) впоследствии получили название «Сань янь» — «Три слова». В том же 1627 г. Лин Мэн — чу (1580–1644) издает свой «Первый выпуск совершенно удивительных рассказов» («Чукэ пайань цзин — ци»), а в 1632 г. — второй. Немногим более чем за десять лет читатель получает двести повестей, изданных только этими двумя авторами.

В то же время или несколько позже появляется сборник повестей «Камень кивает головой» («Ши дянь тоу»), составленный одним из друзей Фэн Мэн — луна (предисловие и комментарии к нему принадлежат самому Фэну). Издаются и два сборника повестей об озере Сиху, а за ними и сборники повестей Ли Ли — вэна (1611–1679) «Немые пьесы» («У шэн си») и «Двенадцать башен» («Шиэр лоу»). Уже этот перечень говорит о популярности произведений рассматриваемого жанра. Широкое развитие городской литературы на разговорном языке, противостоящей изящной словесности, привело в конце XVI — начале XVII в. и к попыткам изменить традиционный взгляд на литературу, включающую только бессюжетную прозу и поэзию.

В предисловии к первому изданию «Рассказов о древности и современности» говорится о том, что в «Поднебесной мало людей, понимающих сердцем изящную словесность, и много таких, кто воспринимает ее «деревенскими ушами». Поэтому «читателей бессюжетной прозы на вэньяне мало, а общедоступной — много». Тот же безымянный автор предисловия (возможно, сам Фэн Мэн — лун) показывает, как изменилось к XVII в. отношение к повествовательной прозе. Он не только ставит повести в один ряд с произведениями конфуцианского канона, но и осмеливается утверждать, что «Книга о сыновнем долге» («Сяоцзин») и «Луньюй» Конфуция «не обязательно способны тронуть читателя так быстро и глубоко, как повести». Составители сборников повестей не делили хуабэни на жанровые подвиды, как это делали их предшественники — народные сказители. Однако можно выделить повести волшебные, любовные, героические, авантюрные, судебные и т. д. (хотя четкую грань между этими разновидностями не всегда легко провести). Как показал Д. Н. Воскресенский, судебные повести, например, обладают определенной устойчивой композицией (они резко делятся на две части, в первой излагается само преступление, а вторая посвящена его раскрытию), в них чрезвычайно ярко проявляются черты, характерные для жанра хуабэнь, и даже шире — для всей повествовательной прозы XVII в.: увлекательность и сложность фабулы, а отсюда — и динамизм в развитии сюжета. Если в судебных повестях воры и мошенники — персонажи бесспорно отрицательные, то в плутовских повестях герои такого же типа становятся предметом любования автора; смелость, находчивость, ловкость грабителя создают ему прочный ореол славы. Если для плутовской повести характерно нанизывание отдельных небольших эпизодов, то в произведениях судебной тематики можно наблюдать стяжение отдельных рассказов в циклы, объединенные одним героем — мудрым судьей, расследующим запутанные дела. Это явный шаг по пути создания многоглавных судебных романов XVIII–XIX вв.