Том 4. Литература XVII в.

Подавляющее большинство любовных романов XVII в. имеет счастливый конец, и это не случайно. Еще в XVI в. в драмах наблюдается стремление к благополучному разрешению конфликта. Именно в таком плане обрабатываются пьесы XIII–XIV вв. с трагическим исходом. «Благополучное завершение» стало традиционным к XVI–XVII вв. Как предполагают исследователи, отчасти это было следствием цензуры и многочисленных запретов произведений «низкой» литературы. В результате в таких пьесах и романах обвинение в несчастиях героев как бы снималось со всей системы правления и переносилось на отдельных несправедливых чиновников. Не исключено, конечно, что в популярности счастливых концовок сказалось и влияние фольклорной прозы, воплощавшей извечную мечту о победе добра над злом.

Среди целой серии однотипных романов о любви в XVII в. резко выделяется «Подстилка из плоти» («Жоу пу туань») Ли Ли — вэна. Так же как и в повестях этого автора, мы находим здесь сочетание ряда традиционных сюжетных ходов с новым их осмыслением и наполнением. «Подстилка из плоти» — это история жизни молодого человека, такого же прекрасного и образованного, как и персонажи других любовных романов. Он также отправляется на экзамены в столицу, но на этом, пожалуй, сюжетное сходство с другими романами и кончается. Экзаменов герой так и не сдает, цель жизни он видит в достижении славы писателя и в любовных наслаждениях. Путь его в столицу растягивается на целых три года.

Произведение Ли Ли — вэна, бесспорно, испытало на себе влияние знаменитого романа XVI в. «Цзинь, Пин, Мэй». «Подстилка из плоти» продолжает традицию подробного описания любовных похождений молодого человека. Эротический элемент занимает в этом произведении значительное место, что послужило причиной частых запрещений его в феодальном Китае. Уже в самом заглавии содержится намек на пристрастие героя к чувственным наслаждениям (он отвергает молитвенную циновку из тростника, меняя ее на нежную — из плоти).

Сюжет романа состоит из любовных авантюр героя и параллельных трагических злоключений его жены. Вэй Ян — шэн приходит к знаменитому буддийскому наставнику, дабы испросить наставлений. Тот призывает молодого ученого посвятить себя служению Будде, но Вэй Ян — шэн мечтает о мирских радостях и отказывается. Монах напоминает ему об аде и рае, где воздают за добро и грехи. Юноша смеется, говоря, что ни ада, ни рая не существует. Если же любовь к жизни и заведет его несколько в сторону, то это нарушит лишь этические принципы конфуцианства. Наставник же утверждает, что за каждое содеянное зло человек наказывается аналогичным образом (не соблазняй жену соседа, иначе и твою жену соблазнят другие). Но и эта философия, близкая к житейской, не удовлетворяет Вэй Ян — шэна. Он решает жить в свое удовольствие. По пути в столицу он совращает жену торговца шелком и женится на ней, а затем соблазняет еще четырех красавиц. Но торговец решает мстить, едет на родину героя, проникает в дом его добродетельной жены, соблазняет ее, а затем вынуждает бежать и продает в публичный дом. Она становится знаменитой на новом поприще. Слава ее доходит до Вэй Ян — шэна, который добивается свидания с ней, не подозревая, что это его жена. Но женщина узнает мужа и вешается. Разглядев труп, он в ужасе узнает свою первую жену. Молодой человек хочет вернуться ко второй жене, но узнает, что и она сбежала. В отчаянии Вэй Ян — шэн отправляется к буддийскому наставнику с твердым желанием предаться служению Будде и оскопляет себя, чтобы его не волновали мирские страсти. В храме он видит и торговца шелком, который, свершив месть, также хочет стать монахом. Оба они стремятся вместе с наставником раствориться в нирване. Возмездие свершилось, сюжетная цепь как бы замыкается. Доказана пагубность мирских соблазнов. Будь этот роман построен целиком по литературным канонам Средневековья, на этом бы повествование и кончилось. Ли Ли — вэн же с помощью приема двойного отрицания отвергает и путь монашества, так как, по его мнению, человек должен оставаться таким, каким создала его природа. Писатель утверждает даосское в своей основе понимание естественности человеческого поведения, осуждая как невоздержанность в любовных утехах, так и противоестественность оскопления. Занимательный рассказ превращается в эпилоге в подобие морализующего трактата. Характерно, что Ли Ли — вэн сознательно стремится к созданию увлекательного повествования, так как убежден, что никто не захочет тратить деньги на сухой трактат. (В этом заметно явное влияние времени, когда беллетристика привлекает к себе внимание всей читающей публики.)

Роман Ли Ли — вэна известен и под другими названиями, в частности «Круговорот возмездия». Это заглавие раскрывает идею буддийского воздаяния, которая формулируется автором в первой и последней главах. Здесь Ли Ли — вэн как бы следует уже установившейся традиции. (Одно из продолжений «Цзинь, Пин, Мэй» было построено на демонстрации возмездия, которое постигло героев знаменитого романа.) Но автор «Подстилки из плоти» в эпилоге как бы снимает и этот буддийский аспект.

Если в «Цзинь, Пин, Мэй» правила феодальной морали нарушает богатый горожанин, стоящий вне конфуцианской среды, то Ли Ли — вэн сознательно «заставляет» традиционного конфуцианского героя совершать аморальные поступки. Такая идейная позиция автора приводит во многом к новой трактовке человека, к попытке осмыслить психологически его поведение в сфере чувств — через половое влечение и любовную интригу. Ли Ли — вэн стремится к более глубокому психологическому обоснованию поступков персонажей, при этом его герои уже не просто традиционные типы ранних романов (студент, красавица, монах, вор), они ближе к индивидуализированным характерам, их переживания несколько сложнее, и не случайно автор рисует, как Вэй Ян — шэн или торговец шелком мучаются угрызениями совести. Однако так же, как и в повестях Ли Ли — вэна, интерес к некоторым сторонам внутреннего мира героев уживается в романе еще с традиционной обобщенной манерой описания внешнего облика персонажей. Одновременно Ли Ли — вэн разрушает многие трафаретные сюжетные ходы, резко сокращая при этом и число формальных особенностей романа, идущих от сказа.

В целом можно констатировать, что в XVII в. центр тяжести литературного творчества явно переместился. В отличие от предшествующих столетий, когда основное место в литературе занимали поэзия и изящная проза — гувэнь, в конце XVI–XVII вв. на первое место в литературе выдвигаются повествовательные прозаические жанры — повесть и роман, которые все дальше отходят от устной сказовой традиции и от средневековой эпопеи (что заметно, в частности, в уменьшении самих размеров произведений), развиваясь как особый тип письменного творчества. Обилие разновидностей романа и огромное число изданий их, особенно в первой половине века, свидетельствуют о читательском интересе к этой литературной продукции, а теоретические рассуждения говорят о стремлении к признанию повествовательной прозы таким же искусством, как поэзия или высокая проза.