Адриан Голдсуорти - Октавиан Август. Революционер, ставший императором

Когда Антоний прибыл в Брундизий, с ним находилось немало боевых кораблей, воинов же было немного. Некоторые из его командиров располагали легионами в Италии и на западе, однако после утраты легионов Калена они явно уступали армиям Цезаря в численности. Учитывая состояние восточных провинций, привлекать войска оттуда было нелегко и политически опасно, к тому же на это потребовалось бы несколько месяцев. Союз с Секстом Помпеем давал возможность получить много укомплектованных командами судов, но мало солдат. На тот момент военное преимущество было явно на стороне Цезаря независимо от того, каким оказался бы баланс сил в долгосрочной перспективе. Это не означало, что исход войны был очевиден или что на тот момент уничтожение одного дало бы преимущества другому.

В действительности у них не было выбора. Когда силы соперников сконцентрировались вокруг Брундизия, ветераны кампаний Юлия Цезаря узнали друг друга и началось братание. Поначалу они шутили, а потом стали говорить уже более серьезно. Командиры и простые воины не хотели сражаться со своими бывшими товарищами. Это был уже не первый случай, когда солдаты пытались предотвратить новую войну: когда назревала Перузинская война, они в последнюю минуту принудили Цезаря и Луция Антония к переговорам, хотя в данном случае взаимные подозрения и недоверие привели к столкновениям раньше, чем состоялась встреча, и их усилия не имели успеха. На сей раз они оказались более настойчивыми, а вожди-соперники – искренне настроены на компромисс. [265]

Они не участвовали в переговорах лично. Антония представлял Азиний Поллион, а Цезаря – молодой всадник Гай Меценат, [266] один из его наиболее доверенных людей – вероятно, почти ровесник и, видимо, один из тех, кто воспитывался вместе с ним. Присутствовал также Луций Кокций Нерва, [267] опытный старший офицер, пользовавшийся доверием армии, который, по-видимому, считался человеком нейтральных позиций. Представители Лепида отсутствовали, хотя за ним закрепили статус наместника Северной Африки, который предусматривал командование небольшой по меркам тех лет армией. Цезарь удержал за собой Галлию; к нему также отошли все западные провинции до Скодры в Иллирии. Антонию достались все восточные области империи к востоку от тех мест. Агенобарб и некоторые другие получили прощение. Антоний сообщил Цезарю, что один из наиболее доверенных военачальников последнего, Сальвидиен Руф, начал секретные переговоры с ним. Руфа арестовали и казнили. Цезарь предоставил окончательное решение сенату, чтобы придать процессу некоторую легитимность. Антоний в свою очередь казнил своего агента Мания, про которого говорили, что он подделал документы, побудившие Луция Антония и Фульвию поднять восстание от имени триумвира. [268]

Прийти к соглашению помог случай. Антоний очень холодно встретил Фульвию, когда та прибыла в Грецию. Измученная, впавшая в глубокую депрессию, она вскоре заболела и умерла. [269] Это означало, что основную ответственность за недавнюю войну удобнее всего будет свалить на нее. Ее личность стала объектом яростной пропаганды, и теперь нелегко судить, каковы были в действительности ее характер и роль в событиях того времени, но она, несомненно, была одной из самых заметных в римской политике женщин своего поколения. После ее смерти Антоний вновь остался один. Так случилось, что и муж Октавии Марцелл также умер в том году, и была быстро заключена договоренность о браке между сестрой Цезаря и его вновь обретенным союзником. Поскольку римское право предполагало десятимесячный интервал перед тем, как вдова снова сможет выйти замуж, Цезарь и Антоний устроили целое шоу, чтобы отыскать жреческие правила, позволявшие вступить брак до истечения указанного срока и было подобающим образом проведено благоприятное решение по этому вопросу. [270]

Октавии было около тридцати, и у нее уже родился сын от Марцелла. Аристократки редко сами выбирали себе супругов, однако и в последующие годы она старалась быть доброй и верной женой, и действительно, поначалу эта пара выглядела вполне счастливой. Новость о подтверждении союза между Антонием и Цезарем в Италии и самом Риме восприняли с удовольствием, поскольку это подразумевало, что гражданская война не возобновится. Это было сообщение, которое триумвиры были рады подтвердить. Октавия рядом с мужем изображалась на монетах – первая римская женщина, появившаяся на них. Азиний Поллион был одним из консулов того года, и поэт Вергилий сочинил предсказание, согласно которому его консулат означал начало нового золотого века, чьим предвестием являлось рождение чудесного младенца. И хотя имени ребенка поэт не назвал, ясно, что речь шла о потомстве Антония и Октавии. Вскоре она действительно забеременела, однако ребенок оказался девочкой, а предсказание мира и всеобщего процветания – несколько преждевременным. [271]

Цезарь заново женился еще до примирения. Его новой супругой стала Скрибония, сестра Луция Скрибония Либона, тестя Секста Помпея, которая была примерно на десять лет старше его и уже не раз побывала замужем. Вероятно, он надеялся, что это увеличит его шансы на сближение с Секстом, хотя Скрибоний Либон и сам по себе был важной персоной и являлся виднейшим союзником Секста. Новый брак мог не лучшим образом сказаться на лояльности ее брата Цезарю. [272]

Сын Нептуна

Секст Помпей был слишком серьезной личностью, чтобы его игнорировать. [273] К 42 г. до н. э. он овладел Сицилией, а затем соответственно Сардинией и Корсикой. Действуя с расположенных там баз, его мощный и хорошо укомплектованный экипажами флот имел возможность совершать рейды на италийское побережье и перерезать торговые пути, так что в Италии возникла нехватка продовольствия, особенно его недоставало в самом Риме. Исключенный из соглашения в Брундизии, если не считать туманных обещаний переговоров в будущем, Секст усилил свои набеги в последующие месяцы. В обычное время Сицилия обеспечивала снабжение столицы зерном. Теперь, когда поставки оттуда прекратились, а связи с другими краями часто прерывались, цены на продукты сильно выросли, и государство старалось найти достаточно средств для вспомоществования, предусмотренного Юлием Цезарем. Рим, более года являвшийся ареной периодических стычек между недовольными ветеранами, обезземеленными италийцами и городской беднотой, возмущенной присутствием и требованиями двух первых групп, стал еще более беспокойным местом. [274]

Секст Помпей не ослаблял давления. Он был молод даже для этой эпохи с ее юными военачальниками – вероятно, всего на два-три года старше Цезаря, считавшийся слишком молодым, чтобы участвовать в кампании, закончившейся битвой при Фарсале, он видел, как его отца убили в Египте, а потом наблюдал, как его старший брат собрал армию, чтобы продолжить борьбу с Цезарем, но лишь для того, чтобы потерпеть поражение и погибнуть. Секст избежал такой участи и поднял новое восстание в Испании. Фамильные связи и личная харизма быстро обеспечили ему успех. Его люди захватили или построили корабли и стали совершать набеги на все новые районы западного Средиземноморья. Весной 43 г. до н. э. Цицерон убедил сенат узаконить власть, которую тот присвоил просто потому, что был сыном Помпея Великого, и Секст теперь стал официально именоваться префектом флота и морского побережья ( praefectus classis et orae maritimae ). Резкая перемена власти превратила его из законно назначенного магистрата в изгоя, поскольку он был осужден по закону Педия наряду с заговорщиками, хотя и не участвовал в убийстве диктатора. Несмотря на наличие общего врага в лице триумвиров, сотрудничества между ними и «Освободителями» не наблюдалось – Кассий еще раньше высказывался весьма нелицеприятно о Гнее Помпее Младшем и наверняка он то же самое думал и о его брате. И он, и Брут могли также не испытывать особых симпатий к человеку, который стремился унаследовать власть своего отца. [275]