Адриан Голдсуорти - Октавиан Август. Революционер, ставший императором

Слава и надежды

Цезаря провозгласили императором, отсюда следовало, что он – победоносный военачальник, и это постоянно подчеркивалось его пропагандой. К тому времени он уже осознал, что его полководческие таланты не особенно велики, и предпочитал полагаться на более способных подчиненных – таких как Агриппа. К концу 36 г. до н. э. успешный исход борьбы с Секстом Помпеем не вызывал сомнений, что сильно контрастировало с разнородными сообщениями с Востока, в которых Антоний тщетно пытался представить свою неудачу как нечто более похожее на успех. Цезарь возвратился в Рим и справил овацию в честь победы на Сицилии. Празднование победы во время гражданской войны было теперь почти столь же привычным делом, сколь в прежнее время считалось недопустимым, однако враг изображался пиратом или вождем беглых рабов, чтобы представить победу над ним как необходимость, безусловно полезную для государства. Но использование Цезарем тысяч рабов, освобожденных им для службы в его флоте, как бы не замечалось, и каждый бывший раб, обнаруженный среди пленных, возвращался владельцу. Примерно 6000 пленных, чьи хозяева не обнаружились в срок, были казнены – скорее всего, сознательное воскрешение в памяти расправы Красса с таким же числом уцелевших участников рабского восстания Спартака в 71 г. до н. э. Сенат вотировал Цезарю почесть в виде установления его статуи, представлявшей его в героической наготе, на вершине колонны, украшенной носами боевых кораблей. Ее выставили на Форуме, рядом с аналогичным памятником, увековечившим первую морскую победу Рима, одержанную также при Милах, но в 260 г. до н. э. над грозным карфагенским флотом. [302]

Оживление воспоминаний о победах над опасными внешними врагами, не приносило никакого вреда. Впрочем, лучше было самому одерживать новые победы, и потому в течение трех последующих лет Цезарь проводил бо́льшую часть времени в походах против племен, живших в провинции Иллирии и за ее пределами. Юлий Цезарь планировал кампанию на Балканах в качестве прелюдии к парфянской экспедиции. Два военачальника, присланных диктатором, в 40-х годах до н. э., потерпели здесь поражение, потеряв в ходе военных действий несколько боевых штандартов. Урон был незначительным по сравнению с тем, что несли римляне от парфян, захвативших куда более внушительную коллекцию трофеев. Тем не менее ситуация в Иллирии давала шанс отомстить за недавние неудачи и возвратить символы утраченной римской чести.

В 35 г. до н. э. Цезарь действовал на севере, дойдя до Сегесты на р. Сава (нынешний Сисак в Хорватии) и разместил здесь на зимние квартиры два с половиной легиона. Вполне возможно, что он подумывал о крупной экспедиции в сторону Дуная и Дакии, царь которой рассматривался в последние годы как серьезная угроза и чьи владения, что еще более вероятно, являлись конечной целью наступления, планировавшегося Юлием Цезарем. Если такие идеи теперь и возникали, то от них быстро отказались – по крайней мере на данный момент. В 34 г. до н. э. внимание все больше сосредотачивалось на Далмации. Операции велись против многих мелких племен и кланов – Цезарь перечислит не менее тридцати различных народов, когда отправит сообщение сенату по окончании кампаний. Местность была трудной для боевых действий, и в прошлом не одна римская армия оказывалась в окружении, когда враги занимали все входы и выходы из долин, окруженных возвышенностями или горами. Цезарь действовал осторожно, посылая фланговые отряды вдоль вершин холмов по обе стороны – практика, известная в пограничных районах Северо-Западной Индии в XIX в. Та же задача стояла и в I в. до н. э. Любой неприятель, пытавшийся атаковать главную колонну на дне долины, в свою очередь оказывался под ударом римских фланговых отрядов, занимавших позиции на склонах. Имели место не крупные бои, а множество рейдов и засад, не раз осаждались цитадели племен на вершинах холмов. [303]

Вновь и вновь делался акцент на личных заслугах императора Цезаря, что наверняка восходит к его собственным мемуарам. Во время осады Метула – небольшое место, чье название было едва известно в римское время, а ныне его невозможно локализовать – он начал наблюдать за штурмом с удобной точки на высокой башне. Его солдаты соорудили насыпь напротив вражеской стены, но не вплотную к ней. На ее вершине было четыре мостика, по которым римляне могли перейти на вражескую стену. Обороняющиеся яростно сопротивлялись, и в конце концов первый, а за ним второй и третий мосты опрокинулись или упали под тяжестью атакующих, так что легионеры все менее охотно ступали на последний из оставшихся мостов.

Цезарь сошел со своего наблюдательного пункта и стал кричать своим людям, призывая их идти вперед. Когда это не принесло успеха, он решил увлечь их личным примером: вырвал щит у простого воина – то же самое сделал, как известно, Юлий Цезарь в один из критических моментов – и бросился на последний уцелевший мост, сопровождаемый только Агриппой и некоторыми другими людьми из своего штаба. Вдохновленные или пристыженные, легионеры толпой бросились за ним, но их оказалось слишком много, и под тяжестью множества воинов мост рухнул в глубокую впадину между насыпью и стеной. Некоторые из атаковавших погибли при падении, Цезарю же удалось отделаться травмами правой руки и обеих ног. Он быстро вернулся – вероятно, не без серьезной помощи со стороны – на верхушку наблюдательной башни, благодаря чему воины могли видеть, что он жив и по-прежнему в состоянии руководить боем (а в последующие годы и вознаградить своих солдат). Легионеры принялись строить новые мосты, так что приступ можно было возобновить. Обескураженные таким упорством и решимостью, столь свойственными римлянам, защитники Метула вскоре сдались. [304]

Годом позднее, сражаясь у стен другой, неизвестной нам крепости, императора Цезаря ранили камнем в колено (брошенным или запущенным из пращи – неясно) и в течение нескольких дней он не мог ходить. Эти операции не отличались масштабностью, однако сопровождавшая их борьба была серьезной и трудной. Во время какой-то осады одна из когорт во время ночной вылазки неприятеля запаниковала и обратилась в бегство. Цезарь приказал подвергнуть ее децимации, т. е. одного человека из десяти забить насмерть, а остальным до конца кампании выдавать в качестве рациона ячмень вместо пшеницы – позорящее наказание, ибо ячмень являлся пищей животных и рабов. Более необычной стала казнь двух центурионов, упомянутая в источниках. Поскольку в когорте насчитывалось самое большее шесть командиров такого ранга, это показывает, что главная ответственность лежала на них. Антоний подверг децимации одну из своих когорт в 36 г. до н. э. в Армении во время аналогичной паники. Рассказывали и об одном военачальнике в Испании, который в эти годы прибег к той же мере. [305] Это было традиционным наказанием, но в последнее время оно применялось редко и рассматривалось как проявление почти забытой стародедовской суровости.