Адриан Голдсуорти - Октавиан Август. Революционер, ставший императором

Поскольку Август действовал в Италии и в провинциях через посредство сенаторов, было целесообразным содержать их в довольстве (в разумных пределах). Легаты всех провинций, кроме Египта, а также младшие легаты, командовавшие легионами, назначались из числа сенаторов. Система требовала непрерывного притока таких людей, которые готовы были служить добровольно и принимать в награду почести, звания и возможности заслужить репутацию для себя и своего рода. Дел было очень много. В 23 г. до н. э. Август увеличил число преторов с восьми до десяти; двое новых должны были помогать ему с управлением государственными финансами. Наличие двух новых консулов каждый год, а также его собственные новые полномочия привели к появлению новых старших должностных лиц и позволили сделать еще больше. Вероятно, Августу и самому было неудобно непрерывно занимать консульскую должность, которая в те годы, когда сам он отсутствовал в Риме, тяжким бременем ложилась на плечи его коллеги. Поэтому для перемен такого рода были и причины сугубо практического характера (Dio Cass. LIII. 32. 2).

Гораздо большее значение имел вопрос о том, как должна была оформляться власть Цезаря Августа в будущем, которое теперь, благодаря его исцелению, могло продлиться еще какое-то время. Важно было проявить такт. В последующие годы большое значение придавалось трибунской власти, и его правление датировалось по количеству лет, в течение которых он ею обладал; этому образцу следовали его преемники. Тацит, писавший во второй половине I в. н. э., считал, что трибунские полномочия являлись наименованием «для обозначения высшей власти» ( summi fastigii vocabulum ). Однако акцент на этой власти стали делать не сразу, и система датировки изначально была не слишком удобной, поскольку отсчитывать время по количеству консулатов, как это делалось с 30 г. до н. э., теперь уже было невозможно. Многие римляне питали сентиментальную привязанность к плебейским трибунам, считая их защитниками прав граждан, и подобная ассоциация, несомненно, казалась весьма привлекательной. Впрочем, неоднократные попытки заставить принцепса принять консульство – а однажды даже диктатуру – могут свидетельствовать о том, что ассоциирование Августа с трибунами как таковыми не вызывало большого сочувствия. [448]

В эти годы появляются некоторые признаки сознательных усилий к тому, чтобы сделать его главенство менее очевидным. По этой причине пришлось отказаться от планов по строительству грандиозного подъезда к его дворцу на Палатине. Вместо этого до него добирались по дороге, шедшей от Форума и проходящей мимо великолепных фасадов домов знати, портики которых были украшены трофеями и символами заслуг владельцев и их предков. В этом смысле принцепс не слишком выделялся и оказывался лишь наиболее выдающимся в череде величайших мужей города. Но даже при этом не делалось никаких попыток утаить его гораздо большую славу и статус. Кроме него, никто больше не жил в таком роскошном комплексе, включающем в себя прекрасный храм Аполлона, или рядом с такими древнейшими священными местами, как хижина Ромула или Луперкаль – храм, построенный на том месте, где были найдены Ромул и его брат Рем после того, как их вскормила волчица. В таком месте не мог жить обыкновенный сенатор или даже принцепс, или первый гражданин. Форум, где начиналась дорога к его дому, изобиловал памятниками во славу императора Цезаря Августа, сына бога. [449]

Как консул – и тем более как триумвир – Август занимал официальный пост, и связанные с ним полномочия могли быть ограничены лишь властью коллег по должности в сфере чрезвычайного законодательства, создавшего триумвират. Ситуация изменилась после его отставки с поста консула в 23 г. до н. э. С тех пор он лишь изредка занимал какую-либо официальную должность. Вместо этого все его полномочия были личными и не связанными с должностью. Кроме того, они были пожизненными. Август обладал как трибунскими полномочиями и проконсульским империем, так и другими правами потому, что сенат и народ дали ему их. Не было ни временных рамок, ни должности, с которой можно было подать в отставку. Управление провинциями было предоставлено ему на определенный срок, но его всегда с готовностью продлевали еще задолго до окончания на пять или десять лет. Цезарь Август был величайшим слугой государства потому, что он был Цезарем Августом, и этот принцип всегда будет оставаться в силе. После 23 г. до н. э. его главенство во многих отношениях стало скорее более, чем менее, явным и получило название второго «урегулирования» Августа. И хотя такие титулы, как «царь» или «диктатор», старались не использовать, господство Августа было столь же очевидным и, судя по всем признакам, могло стать столь же постоянным, как и господство Юлия Цезаря в 44 г. до н. э.

Соперники и заговоры

В какой-то момент во второй половине 23 г. до н. э. Агриппа покинул Рим и отправился в Восточное Средиземноморье. Он получил проконсульский империй, возможно, сроком на пять лет. Менее понятно, был ли ему дан какой-то особый приказ, и если да, то в чем он заключался, хотя очевидно, что он включал в себя несение ответственности за императорскую провинцию Сирию. Однако Агриппа не поехал туда, но вместо этого обосновался на острове Лесбос, который обыкновенно находился под управлением проконсула Азии, и оттуда осуществлял общий надзор над остальной территорией. Возможно, он выступал в качестве представителя Августа и принимал посольства общин как из сенаторских, так и из императорских провинций, тем самым сэкономив Августу время. Парфянский царь тогда был обеспокоен тем, что его соперник проживает на территории Римской империи, и это повысило напряженность на границе. Существовала вероятность того, что парфяне начнут вторжение, как они уже делали в 41–40 гг. до н. э., и стоило найти кого-то, кто мог бы скоординировать ответные меры. Назначение Агриппы само по себе было сигналом готовности, и не исключено, что одного этого оказалось достаточно, чтобы удержать парфянского царя от открытой агрессии. [450]

В то время ходили слухи, что за этим стояло нечто большее. Говорили о соперничестве между 19-летним Марцеллом и 40-летним Агриппой. Считали, что либо старший позавидовал молодому, которому Август выказывал свое расположение и который, возможно, являлся его племянником, либо что он великодушно решил не стоять у него на пути. Вероятно, их отношения в самом деле были немного натянутыми. Агриппа отличался вспыльчивостью, и временами с ним бывало весьма трудно. Он уже мог похвастаться длинной чередой побед и выполненных общественных работ, а сейчас находился в том возрасте, когда римляне обычно достигали пика своей карьеры. Марцелл был молод, и, возможно, новое возвышение вскружило ему голову. Есть намеки на то, что его суждения и речи иногда вызывали вопросы. Впрочем, могущественные люди всегда привлекали клиентов и прихлебателей, надеявшихся извлечь выгоду от связи с ними, и вполне возможно, что некоторые из них считали полезным уменьшить престиж того, кто, как им казалось, был равен их патрону или превосходил его. [451]