Георгий Бердников - Том 3. Литература эпохи Возрождения: XIV — первой четверти XVII вв.

Программа Рабле-гуманиста содержится не только в письме Гаргантюа. В упоминавшемся рассказе Эпистемона заключено важнейшее положение раблезианской религиозной этики: «Таким образом, — пишет Рабле, — те, что были важными господами на этом свете, терпят нужду и влачат жалкое и унизительное существование на том. И наоборот: философы, и все те, кто на этом свете бедствовал, в свою очередь, стали на том свете важными господами» (гл. XXX).

Представление о подлинно положительном человеке воплощено в этой первой книге Рабле в образе Пантагрюэля. И имя героя, и его облик и повадки заимствованы писателем из народных сказаний. Поэтому великан Пантагрюэль отличается необузданностью в еде и питье, это веселый бражник и добрый малый. Но обычная житейская жажда соединяется у него с гуманистической жаждой знания, столь же неудержимой, как и его тяга к веселью. Жизненная философия Пантагрюэля, названная «пантагрюэлизмом» (и ошибочно иногда переносимая на самого Рабле), окончательно выкристаллизовывается в следующих книгах писателя, здесь же быть «пантагрюэлистом» означает жить в мире, довольстве, здравии, веселье, всегда обильно есть и пить. Эта философия в сочетании с гуманистической программой воспитания, о которой уже была речь выше, и непримиримым отношением к пережиткам Средневековья отражала первый этап эволюции Рабле и французского Возрождения.

Для «Пантагрюэля» характерен переход от мифологического мышления народных книг к ренессансному реализму. Речь в данном случае идет не о «местно-топографическом» характере книги (Бахтин), не о достоверности и точности деталей, а о широкой панораме современной Рабле действительности, о верности и точности пропорций в ней. Жизнь города на исходе Средневековья дана Рабле подробно и многопланово. Но это реалистическое восприятие и отражение мира приходят в столкновение с мифологическим; более того, часто вполне реальным событиям и вещам дается мифологическое истолкование. Раблезианский мир двоится, в нем постоянно смещаются и нарушаются пропорции.

Основным персонажем этого «реального» плана романа становится Панург, герой, потомки которого затем сделались протагонистами большого числа повествовательных произведений во Франции, и в Испании, и в Англии, и в Германии. Без натяжки можно сказать, что Панург был первым знаменитым пикаро, первым героем плутовского романа. Появление Панурга на страницах книги (гл. IX) как бы меняет пропорции всего изображаемого: Пантагрюэль продолжает, конечно, оставаться великаном, но когда он столь хитроумно разрешает тяжбу двух вельмож или председательствует на философском диспуте, трудно представить, что он может накрыть языком целое войско или у него во рту помещается небольшое государство. В городских главах книги (гл. IX–XXII) Панург — это типичное дитя города, в своей среде, когда же он отправляется вместе с Пантагрюэлем в поход против дипсодов, он как бы теряет свои качества пикаро, плута, пройдохи, бродяги и превращается в мифологический персонаж, ибо оказывается в чуждой ему среде, но не социально, а литературно, т. е. переходит в художественную действительность совсем иной структуры. Здесь перед нами как бы спор фольклорной традиции (великаны с их огромным, намеренно гиперболизированным, «великаньим» миром) с новым, сознательно сниженным, сугубо индивидуализированным героем. Этот спор двух традиций, двух систем изображения, двух типов восприятия действительности, мифологического и реалистического, продолжен в следующих книгах Рабле.

«Гаргантюа» — книга более единая в жанровом и стилевом отношении и еще более боевая и непримиримая. В ней Рабле как бы возвращается вспять, рассказывая о жизни отца Пантагрюэля — Гаргантюа. Рассказ этот ведется с оглядкой на хронологически предшествовавшую книгу: не случайно Рабле сделал к «Гаргантюа» подзаголовок: «Книга, полная пантагрюэлизма». Открыв роман книгой «Гаргантюа», Рабле сознательно поставил на первое место законченно гуманистическое произведение.

В «Гаргантюа» можно выделить три наиболее важные линии, тесно друг с другом связанные и по-разному раскрывающие основную идею автора. Первый эпизод и первая тема книги — воспитание принца Гаргантюа, воспитание народного монарха, воспитание вообще передового человека эпохи. Положительная программа Рабле начинается с отрицания схоластических методов воспитания, носителем которых выступает первый учитель Гаргантюа — «великий богослов, магистр Тубал Олоферн». Рабле высмеивает богослова-схоласта зло и язвительно, широко используя, в частности, один из своих излюбленных приемов — точность непомерно больших чисел; так, на чтение нескольких латинских книг у юного Гаргантюа ушло тринадцать лет, шесть месяцев и две недели. «Мастерство» педагога было велико: ученик мог ответить все наизусть, даже в обратном порядке, от таких занятий Гаргантюа глупел, становился рассеяннее и бестолковее. Тогда юношу отдают на воспитание к Понократу. Его метод предполагает развитие как умственных, так и физических способностей. Как и в письме Гаргантюа к сыну в «Пантагрюэле», главы о воспитании (гл. XXIII–XXIV) во второй книге Рабле это всесторонняя программа формирования гуманиста. И что особенно примечательно, обучение Гаргантюа лишено кабинетной замкнутости и узости. Под руководством Понократа он не только всесторонне развивал тело и знакомился с достижениями науки; учитель и ученик «ходили смотреть, как плавят металлы, как отливают артиллерийские орудия, ходили к гранильщикам, ювелирам, шлифовальщикам драгоценных камней, к алхимикам и монетчикам, в ковровые, ткацкие и шелкопрядильные мастерские, к часовщикам, зеркальщикам, печатникам, огранщикам, красильщикам и разным другим мастерам и, всем давая на выпивку, получали возможность изучить ремесла и ознакомиться со всякого рода изобретениями в этой области».

Юный Гаргантюа под руководством Понократа не случайно проходит и рыцарскую выучку: книга Рабле — книга о воспитании государя. Эта тема развернута в эпизодах войны Грангузье и Гаргантюа с королем Пикрохолем. И здесь Рабле начинает с антитезы: подробно и сатирически остро изображает писатель феодального государя — безрассудного, тупого и жестокого. Пикрохоль собирает войска, даже не потрудившись доискаться причины ссоры своих пекарей с пастухами Грангузье. Блестящей пародией на военный авантюризм (и, между прочим, иллюстрацией широты географических познаний Рабле) является гл. XXXIII, повествующая о том, как Пикрохоль со своими сподвижниками строит планы покорения мира. Приговор писателя Пикрохолю суров и поучителен: потеряв все свои владения, он становится поденщиком в Лионе.