Георгий Бердников - Том 2. Средневековая литература III–XIII вв.

Взаимным культурным, в том числе и литературным, связям не могла не способствовать этническая и языковая близость ряда стран, составлявших весьма значительную часть региона. Здесь, конечно, имеются в виду славянские народы, которые никогда не утрачивали в своем самосознании единства происхождения и чувства славянской общности. Об этом говорил и летописец Нестор, и автор «Великопольской хроники», и Козьма Пражский. Никакие политические столкновения, ни даже различия в исповедании не могли изгладить чувства единства у славян.

В свою очередь, конечно, религиозный фактор во многом способствовал усилению контактов между странами одной конфессии, затрудняя их между странами, принадлежащими к разным церквам. Восточно-христианский и западно-христианский типы средневековой культуры в Центральной и Юго-Восточной Европе уже вполне обозначились в своих различиях. Славянская и латинская письменности, с одной стороны, сближали культуры, пользовавшиеся каждой из них, а с другой — затрудняли контакты между этими двумя группами. Существенную роль играли и разные традиции. Культура Руси, Болгарии и Сербии была теснейшим образом связана с культурой Византии. Для славянских стран существовали два внешних, объединявших их культурных центра: Константинополь и — едва ли не в большей степени — Афон, где в непосредственной близости находились греческий, русский сербский и болгарский монастыри. Западнославянские же и венгерская письменные литературы получали творческие импульсы из Западной Европы.

Однако, отмечая это, необходимо иметь в виду, что на раннем этапе, в IX и отчасти X в., такого разделения не было. И Великая Моравия, и Чехия, и, вполне возможно, Польша (во всяком случае в пределах Малой Польши) так же, как и другие славяне, пользовались славянской азбукой и старославянским языком как языком богослужебным и литературным, созданным Кириллом и Мефодием. В Чехии старославянские памятники доживают вплоть по конца XI столетия, пока славянская письменность не была окончательно вытеснена там латинской. Только благодаря Руси, куда попадали эти памятники и где они были популярны и широко переписывались, мы можем получить представление об этом раннем этапе в истории развития западнославянских литератур.

В последнее время все более привлекают внимание ученых культурные связи Византии и Венгрии в X–XI вв. О них, в частности, свидетельствуют памятники византийской эпиграфики в Венгрии. Эти связи поддерживались в какой-то степени благодаря деятельности православных монастырей в Венгрии, оставшихся там вплоть до XII в.

Прослеживая черты единства в литературах стран региона, нельзя упускать из внимания ряд проявлений сходства в мотивах их фольклоров. Мотив змееборчества присутствует в болгарской песне о Михаиле из Потуки и в польской легенде о Краке — основателе Кракова (как и в русских былинах о Добрыне Никитиче).

С фольклором были связаны и апокрифы. Они получили очень широкое распространение во всех странах региона независимо от вероисповедных и этнических различий и несмотря на борьбу с ними как православной, так и католической церкви. В этом отношении показательно, что одни и те же апокрифы бытовали и в православной Сербии и в католической Хорватии.

Типологическое сходство в различных странах региона может быть отмечено и в антиподе апокрифической литературы — официальной, стоящей на службе церкви и государства письменности. Это хорошо прослеживается, в частности, по материалам агиографии. В житиях, созданных в самых различных странах, прославляются либо виднейшие государственные деятели (Ольга и Владимир на Руси, Стефан Неманя в Сербии, Людмила и Вячеслав в Чехии), либо первые христианские подвижники (Феодосий Печерский на Руси, Сворад и Бенедикт в Словакии, Жирард и Бенедек в Венгрии). Немало общего можно найти и в исторических хрониках. Показательно, что русская «Повесть временных лет» и хроника Галла Анонима, Козьмы Пражского и венгерский Анонимус — все возникают в XII в. и ставят своей задачей проследить с самых отдаленных времен начала тех государств, где эти хроники были созданы. Впрочем, если польская хроника Винценция Кадлубека и венгерский Анонимус приобретают черты рыцарского романа, то этого нельзя, например, сказать о «Повести временных лет», у южных же славян вообще не возникает развернутых исторических повествований.

Не только хрониками, но и историческими повестями, украшенными средневековой фантазией, увлекались в это время во всех странах региона. Особенно популярна «Александрия», которую хорошо знали и в Сербии, и на Руси, и в Польше, и в Чехии, хотя и пользовались при ее создании разными прототипами. Наряду с древнейшими памятниками письменности у западных и южных славян, а несколько позже и у славян восточных определенная общность этих народностей проявлялась в их устном поэтическом творчестве.

Об устном поэтическом творчестве (фольклоре) древних славян приходится в значительной мере судить предположительно, так как его основные произведения дошли до нас в записях нового времени (XVIII–XX вв.) Можно думать, что фольклор славян-язычников был связан преимущественно с трудовыми обрядами и процессами. Мифология сложилась на уже довольно высокой ступени развития славянских народов и представляла собой сложную систему воззрений, основанную на анимизме и антропоморфизме. Единого высшего пантеона наподобие греческого или римского у славян, видимо, не было, но нам известны свидетельства о поморском (на о. Рюген) пантеоне с богом Святовидом и пантеоне Киевском. Главными богами в нем считались Сварог — бог неба и огня, Даждьбог — бог солнца, податель благ, Перун — бог молнии и грома и Велес — покровитель хозяйства и скота. Им славяне приносили жертвы. Духи природы у славян были антропоморфными или зооморфными, либо смешанно антропо-зооморфными в образах русалок, дивов, самодивов — леших, водяных, домовых.

Мифология стала воздействовать на устную поэзию славян и значительно обогатила ее. В песнях, сказках и легендах стали объясняться происхождение мира, человека, животных и растений. В них действовали чудесные, говорящие по-человечьи животные — крылатый конь, огненный змей, вещий ворон, а человек изображался в его отношениях с чудовищами и духами.

В дописьмениый период культура художественного слова славян выражалась в произведениях фольклора, который отражал общественные отношения, быт и представления общиннородового строя. Важную часть фольклора составляли трудовые песни, которые нередко имели магическое значение: они сопровождали обряды, связанные с земледельческими работами а сменой времен года, а также с важнейшими событиями жизни человека (рождением, бракосочетанием, смертью). В обрядовых песнях основой служат просьбы к солнцу, земле, ветру, рекам, растениям о помощи — об урожае, о приплоде скота, об удаче на охоте. В обрядовых песнях и играх возникали зачатки драмы.