Георгий Бердников - Том 2. Средневековая литература III–XIII вв.

В хрониках упоминаются песни во славу князей и королей, песни о победах, хронист Винценций Кадлубек говорит о «богатырских» песнях. В «Великопольской хронике» пересказывается предание о рыцаре Вальтере и прекрасной Хельгунде, что свидетельствует о проникновении в Польшу немецкого эпоса. В рассказе о Вальтере (Вальгеже Удалом) из рода Попелей говорится о том, как он привез из Франции красавицу Хельгунду, сердце которой завоевал пением и игрой на лютне. По дороге в Польшу Вальтер убил влюбленного в нее немецкого королевича. Прибыв в Польшу, он посадил в темницу Веслава, который чинил ему козни. Но когда Вальтер отправился в двухлетний поход, Хельгунда освободила Веслава и бежала с ним в его замок. Вальтер же по возвращении из похода был посажен в темницу. Его спасла сестра Веслава. которая принесла ему меч, и Вальтер отомстил Хельгунде и Веславу, разрубив их на куски. Историки литературы предполагают, что предание о Вальтере и Хельгунде восходит к поэме о Вальтере Аквитанском, которая была занесена в Польшу шпильманами, участниками крестовых походов.

Однако в польском фольклоре были сказания, которые представляли собой оригинальные произведения по сюжетам, по типу героев и по форме.

Хроники и другие источники засвидетельствовали существование песен об исторических героях и событиях. Это песни о похоронах Болеслава Смелого, песни о Казимире Обновителе, о Болеславе Кривоустом. о битве последнего с поморянами, шлеиские несни времен Болеслава

Кривоустого о нападении татар, песни о битве поляков с галицким князем Владимиром, песни о польских рыцарях, боровшихся с язычниками пруссами. Исключительно ценно сообщение хрониста XV в. Яна Длугоша о песнях о битве под Завихостем (1205): «поляне воспевали эту победу […] в различного рода песнях, которые мы и по сей день слышим». Хронист отметил возникновение песен вскоре после исторического события. В то же время стали возникать исторические баллады, или думы. Примером может быть дума о Людгарде, жене князя Пшемыслава II, который приказал задушить ее в познанском замке из-за ее бесплодия. Длугош отмечает, что уже тогда об этом была сложена «песня на польском языке». Таким образом, для польского фольклора характерны не героические песни типа былин и южнославянских юнацких песен, а исторические предания и исторические песни.

Возникновение древних славянских литератур, сначала болгарской, затем сербской, русской, частично и чешской, находит исторически обоснованное объяснение при рассмотрении первых истоков этих литератур, начиная с создания славянской азбуки и письменности со свойственным ей новым книжным языком. Создатели этого языка Кирилл и Мефодий и их последователи называли его «словеньским» (т. е. «славянским»). Так, Климент Охридский восхищался достоинствами «многоплоднаго языка словеньскаго». Этот общий «славянский» язык в русской научной традиции называется старославянским, в болгарской — староболгарским. Исторически закономерная потребность в создании книжного языка была изначально связана с христианизацией славянских народностей, освоением ими нового монотеистического миросозерцания в условиях упорной борьбы со старым политеистическим миросозерцанием (язычеством) и задачами создания книжного литературного языка. Становление такого языка способствовало развитию культур данных народностей, появлению у них собственных литератур, возможности освоения других литератур, в особенности византийской.

Создание славянской письменности и первоначальной литературы происходило в очень сложных условиях церковно-политической борьбы двух древнейших христианских центров — Византийской империи (с ее константинопольской патриархией и греческой культурой) и папской курии в Риме (с ее латинской культурой). В дальнейшем (в середине XI в.) длительная борьба привела к официальному разделению христианства на церковь восточную (византийско-православную) и западную (римско-католическую). Однако задолго до такого размежевания церквей борьба двух типов христианства повлияла на процессы христианизации разных стран, а вместе с ними и создание письменности у ряда европейских народов. Само географическое положение части славянских народностей (в Великой Моравии и Паннонии) обусловило то, что именно на их территориях развернулась борьба христианства византийского типа и римского типа. Своеобразие миссии славянских первоучителей Кирилла и Мефодия заключалось в том, что им пришлось основывать и защищать славянскую книжность на рубежах столкновения двух начал европейской христианизации. Поэтому деятельность Кирилла и Мефодия уже при жизни первоучителей получила широкую известность и вскоре приобрела легендарные черты. Об этом свидетельствуют письменные источники на языках «славянском», греческом и латинском. Важнейшее место среди этих памятников имеют славянские агиографические произведения. Это так называемые паннонские легенды, т. е. два пространных жития (одно — Кирилла, другое — Мефодия). Есть основания предполагать, что оба жития были написаны ближайшим учеником первоучителей Климентом, впоследствии ставшим епископом Охридским. «Житие Кирилла» было написано в Паннонии, возможно, при участии Мефодия, а «Житие» самого Мефодия — позже, вероятно, в Болгарии. Основные биографические факты о первоучителях славян, сообщенные в «паннонских легендах», подтверждаются и дополняются историческими документами. Но в то же время оба жития содержат немало литературных черт, свойственных жанру агиографии. На греческом языке дошли до нас два жития (пространное и краткое) Климента Охридского, в которых сообщаются некоторые данные о Кирилле и Мефодии, о первых годах создания славянской письменности. На латинском языке сохранились важные документы о Кирилле и Мефодии и их миссионерской деятельности — это письма римских пап Иоанна VIII (872–882) и Стефана V (885–891), письмо архиепископа Теотмара Зальцбурского и других представителей баварского духовенства к папе Иоанну IX (900). Сохранилось и более раннее (871) сочинение — «История обращения хорутан», тоже исходившее из зальцбургской архиепископии. Наконец, сохранились ценная записка и письмо (875–879) Анастасия, папского библиотекаря и секретаря по делам Востока и Запада. По содержанию своему эти документы далеко не однозначны. Сочинение «История обращения хорутан» и письма немецкого духовенства имеют резко тенденциозный характер, так как они предназначались для того, чтобы римская курия осудила славянскую миссию Кирилла и Мефодия как «еретическую», а такое обвинение в Средние века было весьма опасным. По этому поводу следует заметить, что в догматике восточной и западной церквей обозначилось расхождение, для данной эпохи существенное. В «Символе веры» при определении св. троицы, по византийскому представлению, считалось, что святой дух происходит от бога-отца, и этой концепции придерживались, естественно, Кирилл и Мефодий. Их противники, латино-немецкие епископы, считали, что святой дух происходил и от бога-отца, и от бога-сына. Тем не менее римская курия первоначально поддержала Кирилла и Мефодия. Сообщения Анастасия, ближайшего помощника папы римского, свидетельствовали о его восхищении ученостью и характером Кирилла, а также его трудами. Анастасий лично знал Кирилла во время его пребывания в Риме. В целом сохранившиеся источники показывают, что жизнь и деятельность Кирилла и Мефодия произвели сильнейшее впечатление на их современников, как сторонников, так и противников. Кирилл и Мефодий как первые славянские просветители были и остаются символом славянской общности, память о них и о созданной ими письменности всегда сохранялась у всех славянских народов, включая и тех, которые стали пользоваться латинской письменностью.