Владимир Мещеряков - Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Редактура решила подыграть Наркому ВМФ. Помните, ранее, Н.Г. Кузнецов вспоминал, что он, как будто, послал Алафузова «дать тот самый условный сигнал, к которому мы в течение этих двух лет готовились». Написано топорным языком, оно и понятно, чтобы затушевать действия Москвы.

Читателя хотят заставить поверить в то, что наркомат ВМФ озаботился положением с флотами и успел передать сообщение об оперативной готовности № 1. Да флот уже находился в полной боевой готовности, еще 18-го июня, но ее отменили, вернув флот на повседневную, то есть оперативную готовности № 3. Теперь тужатся представить это дело так, как будто бы полная боевая готовность и явилась панацеей от всех бед, позволяющей встретить врага во всеоружии. Когда немцы нанесли бомбовый удар по нашим базам, то тут не шифрограмму о приведении флота в состоянии полной боевой готовности посылать надо, а поднимать флота по боевой тревоге. И в каком состоянии находились боевые экипажи кораблей, в таком они и будут встречать врага. Для чего отменили полную боевую готовность деятели из «пятой колонны»? Чтобы флот (как и войска) был(и) в разобранном состоянии. Смогут ли подводные лодки, если не были заправлены боезарядами, топливом, сжатым воздухом, питанием — выйти на боевые позиции в море? Конечно, нет! Также и в отношении кораблей, чьи экипажи отпущены в увольнительные на берег вместе с командованием слушать выступления артистов.

Сам нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов, когда писал мемуары, то свою вторую книгу посвященную началу войны, так и озаглавил « На флотах боевая тревога». Но он в ней много понаписал вразрез с установкой военно-политического руководства страны. Пришлось срочно менять название книги и перерабатывать содержание. В новом варианте книга стала иметь бодрое название «Курсом к победе». Мы с Кузнецовым и его книгой встретимся чуть попозже.

Скорее всего, ни какой Наркомат обороны, ни сам нарком Кузнецов не поднимали ни войска, ни флота — по боевой тревоге.

А о чем же тогда писал адмирал Головко? Подразумевается, что именно то, что надо было военно-политическому руководству Вооруженных Сил и, соответственно, страны. Все, дескать, было в ажуре, дорогие наши товарищи и уважаемые гости страны. Врага встретили, как положено, во всеоружии и как результат, в мае 1945 года водрузили Победное Знамя над Берлином. Все нормально — Григорий, все отлично — Константин! — как говорил наш известный сатирик Михаил Жванецкий.

Хотя, сказать открыто ключевое слово — сигнал, по которому Черноморский, Балтийский и Северный флота, а также соответствующие флотилии поднимались бы по боевой тревоге адмирал Кузнецов не решился, или не дали возможности написать, как и не дали отправить сигнал на флота.

Тогда, что же печатать по этому поводу в книге Арсению Григорьевичу? Или точнее, что же отправили из Москвы на флота? Эту самую «радиограмму особой срочности» , которую Головко и получил. Однако, о ней, адмирал Кузнецов, в раннем упоминании, не скажет ни слова. Но мы о ней узнаем из других источников.

Думается, что на Северном флоте была проявлена, в определенной мере, чистой воды, самодеятельность. Когда немцы утром 22-го начали бомбардировку города и его окрестностей, то Головко и безо всяких Директив из Центра стало ясно, что это война. Поэтому он, как командующий, не раздумывая, отдал по Северному флоту сигнал боевой тревоги.

Сигнал был такой: «Павлин — один». С автором воспоминаний, откуда почерпнута эта информация, мы столкнемся, чуть ниже, а пока продолжим рассказ самого Арсения Григорьевича.

«А пограничные посты доносят: в течение только первых полутора часов сегодняшних суток уже шесть самолетов (четыре немецких, один финский и один неопознанный) появлялись над нашей территорией на высоте около тысячи метров.

Другая директива наркома, адресованная Военному совету: к семи часам утравыделить для обороны горла Белого моря две подводные лодки (тип не указан), эскадренные миноносцы „Грозный“ и „Сокрушительный“, эскадрилью морских бомбардировщиков МБР-2».

По-поводу подводных лодок хотелось сказать следующее. Адмирал Головко, видимо, ранее вскрыл свое мобилизационное предписание, где и была указана несуразица по дислокации «Щук» и «Малюток». Заодно отправлялись в тыл и те, немногие разведывательные самолеты. Там, в тылу, видимо, были «нужнее».

По-поводу указанных в директиве самолетов. Само название, приведенного Арсением Григорьевичем самолета, расшифровывалось так: Морской ближний разведчик (МБР). Когда Головко доложил в Главморштаб, что он установил авиаразведку (см. его запись от 19 июня), то сразу последовало указание свыше — эскадрилью МБР-2 отправить в тыл. Его, ко всему прочему, лишали возможности следить за перемещениями немцев. Понятно, что данные самолеты были многофункциональны: могли при случае и немного побомбить, но в данный момент, они были нужны именно, как разведывательные самолеты.

Подправили мемуары, чтобы не бросалось в глаза, такое, ничем необъяснимое указание Центра, которое, явно, играло на руку врагу. Разумеется, запрос Головко в Главморштаб требовал от ведомства пересмотреть данное решение, с чем московское начальство никак не хотело соглашаться. Не желая проявлять себя, как явного пособника врага, отделалось молчанкой. Однако тихо спустило вниз еще одно дополнительное указание, не меняющее существа дела.

«Стиснув зубы, ведем счет неопознанных самолетов, проносящихся за облаками над Кольским заливом вплоть до рассвета (по календарному времени суток).

И вот около четырех часов утрапервый раскатистый гул взрывов: в районе Полярного сброшены бомбы. Гул взрывов слышали все. По городу засновали люди в поисках убежищ. Многие из тех, кому не обязательно оставаться здесь, кинулись, несмотря на ранний час, к стоявшим у причалов буксирам и пароходам, чтобы переправиться в Мурманск и оттуда выехать поездами вглубь страны».

Отчего это стиснуло зубы командованием Северным флотом? Оттого, что им, этой « радиограммой особой срочности» запретили открывать огонь по немецким самолетам. А читатель, что подумал? Потому что, дескать, самолетов не видать за облаками? А как же тогда Головко с товарищами вели счет этим самолетам? Вот Арсений Григорьевич и зашифровал свою запись неопознанными самолетами за облаками. Стиснутые зубы командующего о многом говорят.

А вот когда на базу в Полярном сбросили бомбы, то ситуация сразу «прояснилась». Чего же гадать? Война! Как всегда вопрос: «Где были корабли?» Успел ли их рассредоточить, уважаемый Арсений Григорьевич? Хотелось бы верить в лучшее.