Владимир Мещеряков - Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Кроме того, Николай Герасимович сослался на документы, которые, дескать, подтверждают отдание приказа на открытие «огня» по вражеским самолетам. Но и через морской бинокль этот приказ невозможно разглядеть в Журнале дежурного по флоту. Запись бесстрастно отражает, только, факт налета фашистских самолетов и стрельбу батарей ПВО базы. И ничего более.

Ко всему прочему, эта компания, вместе с Жуковым, ну никак не желает знать — чьи же, все-таки самолеты бомбили военно-морскую базу Черноморского флота. Фашистские самолеты, это же не значит, немецкие. Почему же, так скромничают наши военные, не желающие узнавать, к ВВС какой страны принадлежат «неизвестные», «вражеские», «фашистские» самолеты?

Однако, это, как видите, не помешало наркому ВМФ, как он пишет: «… немедленно взяться за телефонную трубку и доложить Сталину о том, что началась война ».

Но с кем? Упорно продолжают молчать. К чему бы это? Видимо, после такого, неожиданного для Сталина сообщения, тот и « впал в прострацию». Потому что, Кузнецову, спустя несколько минут после его сообщения, якобы, позвонил Г.М. Маленков и спросил: « Вы, представляете, что Вы доложили Сталину?» На что, Кузнецов, видимо, с чувством собственного достоинства и выполненного долга ответил: « Да, представляю ». А чтобы, страна, на все времена, знала своего героя, продолжил: « Я доложил, что началась война». Опять перепевы про неизвестного врага.

Тут не только Сталину, любому руководителю страны, после таких слов Кузнецова, что « началась война» будет нехорошо со здоровьем. Но, это был, как выяснилось, не последний звонок Кузнецову. Как он сам рассказывал историку Г. Куманеву, ему еще, вслед за звонком Маленкова, «позвонил Тимошенко. Он не был удивлен. Видимо, был к этому подготовлен».

Как « видимо, подготовлен» ? Когда сам же, Тимошенко, читайте выше, сообщил Кузнецову, что ожидается нападение. Что Тимошенко ему сообщил, конкретно, вот в чем вопрос? А то, что Тимошенко знал о нападении, так ведь у него для этого в кабинете, неспроста, сидели Жуков с Ватутиным. Как видим, и по Кузнецову, Сталин находился в Кремле. Видимо, его, все еще «больного», пока не увезли на дачу? И как же всю эту мешанину воспринимать? С юмором?

Разве, Иосиф Виссарионович, в конце концов, не знает точно, с кем предстоит воевать нашим военным? Он же «отредактирует» вместе с членами Политбюро речь для Молотова и страна будет проинформирована о начале войны, именно, с Германией. А так как, Жуков, Кузнецов, Октябрьский слушают радио, то вполне возможно узнают из сообщения наркома иностранных дел, с кем же им предстоит воевать после обеда 22 июня 1941 года.

Вот напишешь с иронией, по поводу «сообщения по радио» и что вы думаете? А ведь, действительно, некоторые наши высокопоставленные военные в своих мемуарах, ни чуточку, не смущаясь, так прямо и написали, что о войне узнали из сообщения Молотова по радио. Мы еще встретимся с этими «героями».

Но, мы не прощаемся с командующим Черноморским флотом Ф.С. Октябрьским, потому что есть еще свидетельские показания очевидца тех событий первого дня войны. Это, бывший в то время членом Военного совета Черноморского флота дивизионный комиссар Николай Михайлович Кулаков, который дает описание действий происходивших тогда в Севастополе («Доверено флоту» Военное издательство, 1985 год):

«Когда вспоминаешь, как проходило на Черноморском флоте остававшееся до войны время — вторая половина 1940 года и первая половина 1941-го, отчетливо видишь самое характерное: напряженную борьбу за повышение боевой готовности, за совершенствование воинского мастерства моряков… Подавляющее большинство командиров правильно понимали линию на всемерное повышение боевой готовности, серьезность причин, обусловивших ее, и это говорило о политической зрелости наших флотских кадров, воспитанных партией. Люди сознавали: мирное время подходит к концу. И мало кого приходилось подталкивать. Помню, один командир, отрабатывая в походе частные задачи, не выполнил прямого требования о приведении корабля в повышенную боеготовность. Командир соединения сразу же после похода обратился в Военный совет с просьбой отстранить виновного от занимаемой должности. Разобравшись, Военный совет, однако, нашел, что и этой меры недостаточно. Было принято решение о более строгом наказании…»

Яркий образчик того, что происходило в Вооруженных силах перед войной. Скорее всего, очередная «жертва» сталинских репрессий. Командир корабля нарушил требования воинского приказа, и командир соединения потребовал его отстранения от занимаемой должности. Но руководству Военного совета флота, видимо, мало показалось «крови» и они применили к данному офицеру флота более строгое наказание. Надо полагать, не расстреляли, так как не было военных действий, но что могло быть более строгим, чем отстранение от занимаемой должности. Понижение в звании, а вполне возможно, что этого командира, просто отчислили из состава ВМФ и он вполне мог попасть в число тех «жертв», около «сорока тысяч репрессированных командиров», якобы, «истребленных» Сталиным перед войной. Николай Михайлович, приводит выдержку из своего же выступления, на заседании Военного совета, по результатам проверки боевой подготовки, где говорит, что «людей, которые хотят отдыхать, которые так безобразно мирно настроены, мы переведем в „ратники третьего разряда“, чтобы они не тормозили и не мешали вести нашу работу…». Так что, «ратник третьего разряда» — это что-то запредельное, но вполне близкое к «жертве».

А в Севастополе жизнь продолжается своим чередом, и флот готовится к будущей войне.

«Итоги боевой и политической подготовки в 1940 году подводились на состоявшемся в Москве в начале декабря сборе командующих флотами и флотилиями и членов военных советов при участии руководящих работников наркомата и члена Политбюро, секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Жданова. По существу, это было расширенное заседание Главного Военного совета ВМФ. Впервые руководящие работники всех флотов собрались в обстановке уже начавшейся новой мировой войны. Характеру современной войны, анализу операций на море, выводам из них был посвящен специальный доклад, с которым выступил первый заместитель наркома адмирал И.С. Исаков. К выводам относилась необходимость настойчиво совершенствовать оперативно-тактическую подготовку командных кадров. Подчеркивалась важность вдумчивого, не формального изучения вероятного противника. Остро ставился вопрос о том, что нужны бдительность, постоянная боевая готовность…».