Филипп Доллингер - Ганзейский союз [Торговая империя Средневековья от Лондона и Брюгге до Пскова и Новгорода]

В Бергене положение немцев было более прочным, хотя и там они подвергались суровым нападкам. Разными способами подрывалось превосходство Любека и других вендских городов в сфере торговли. Купцы из Гамбурга и Бремена, ганзейских городов на побережье Северного моря, которые прежде не участвовали в конкуренции, начали соперничать с уроженцами Любека, привозя в Норвегию зерно и пиво, необходимые товары, которыми торговали и голландцы. Кроме того, граждане Бергена выступали посредниками в торговле рыбой и мехами; они стояли между ганзейцами и обитателями северных районов. Наконец, развитие рыболовных промыслов в Исландии поощряло купцов из Бремена и Гамбурга совершать туда регулярные рейсы без захода в Берген и везти назад треску сначала в Англию, а затем в Германию. Такой подрыв положения основного оптово-экспортного рыбного рынка очень пагубно повлиял и на Берген, и на вендские города [55] Документ № 42. .

И все же пока еще рано говорить о закате ганзейской торговли в Бергене, хотя количество домов на «Немецкой набережной» резко сократилось. В 1400 г. их было около 300; к 1450 г. осталось всего 200, а к 1520 г. их количество снизилось до 160. Но ганзейская торговля в Бергене пережила новый период роста во второй половине XVI в., а смертельный удар получила лишь во время Тридцатилетней войны.

Самым серьезным симптомом упадка Ганзы в Нидерландах стало ослабление позиции конторы в Брюгге. Так вышло из-за того, что в упадок пришел сам город: его роль крупного международного рынка перехватил Антверпен. Для такой перемены имелось множество причин. Одной из них стало заиливание Звейна – правда, какое-то время этот фактор немного преувеличивали, но и недооценивать его не стоит. Несомненно, и купцов, и моряков тревожил растущий риск налететь на мель возле Слёйса. Они предпочли более глубокий канал Шельды. Более того, Антверпен привлекал купцов из разных стран, щедро предоставляя им привилегии и не так строго соблюдая правила, которые регулировали торговые отношения. Растущей деятельности брабантского порта способствовали и ярмарки, которые проводились в нем и в Бергене-оп-Зоме; ганзейцы посещали их регулярно. На протяжении почти 50 лет Антверпен служил главным центром покупки английского сукна, импорт которого в Брюгге был запрещен. В результате купцы из Кёльна, Рейнской области и с юга Германии стекались в Антверпен в растущих количествах. Наконец беспорядки и мятежи, сотрясавшие фламандские города ближе к концу XV в., нанесли смертельный удар процветанию Брюгге. В Антверпен переехали большинство иностранных купцов и консульств – португальское, итальянское, французское и английское. Только испанцы хранили верность Брюгге, который стал главным центром ввоза испанской шерсти в Нидерланды.

Ганзейская контора в Брюгге начала сворачивать дела около 1450 г. После ее перевода в Девентер многие купцы ослушались приказа своих родных городов и не вернулись на берега Звейна. Англо-ганзейская война нисколько не улучшила положение, ив 1472 г. совет конторы пришлось сократить с 24 до 18 человек. В 1486 г. их сократили до 9 человек, а количество старшин – с 6 до 3. После смерти Марии Бургундской восстания в Брюгге против Максимилиана вызвали новые отъезды. В 1485 г., в соответствии с приказами регента, ганзейцы, которые делали покупки на ярмарках в Антверпене и Бергене-оп-Зоме, впервые не вернулись в Брюгге. Второй «исход» отмечен в 1488 г., после того как Максимилиана захватили граждане Брюгге. Однако контора официально восстановилась в 1493 г., совместно с другими «нациями». Но как уже случалось прежде, многие ганзейцы последовали примеру других иностранных купцов и предпочли остаться в Антверпене.

В таких условиях Ганза думала о том, чтобы перевести контору в Антверпен, где купцы пользовались давними привилегиями, предоставленными им в 1315 и 1409 гг. В 1468 г. Ганзейский союз даже купил дом на зерновом рынке. Однако привилегии ганзейцев долго не подтверждали, и власти города, которому ганзейцы были нужны не так сильно, как Брюгге, не спешили их продлевать. В начале XVI в. ганзейцы начали переговоры в надежде точно определить свой статус, однако безуспешно. Более того, многие ганзейские города хранили верность Брюгге, поскольку они были твердо убеждены, что только восстановление тамошней конторы способно вернуть им былое процветание. Даже представители Кёльна отнеслись к такой перспективе равнодушно: из-за сдерживающих правил они не хотели ослаблять свое положение в Антверпене к выгоде Любека и его купцов.

В конце концов контора осталась в Брюгге, и с одобрения правителя Ганза вновь стала применять торговое право, которое, впрочем, почти не действовало. Управляющие конторой оставались в доме «истерлингов» и как могли старались, чтобы принадлежавшая Ганзейскому союзу недвижимость не пришла в запустение. Однако в 1520 г. они решили переехать в Антверпен, сохранив традиционную печать и название «Контора из Брюгге». Но ганзейцы в Антверпене не желали подчиняться распоряжениям старшин и отказывались платить налог, который только и мог оправдать дальнейшее существование конторы. Поэтому штат конторы все время сокращался, и к 1539 г. в ней осталось трое старшин, а 10 лет спустя – только один. Со всех точек зрения контора прекратила свое существование в 1546 г., когда, по инициативе Генриха Зюдермана, Ганза предприняла ее восстановление.

Положение ганзейцев в Англии было куда более удовлетворительным. В то время как привилегии, подтвержденные Утрехтским миром, постоянно оспаривались и нарушались, англичане жаловались, что они не получили торговых льгот в Пруссии, а им самим там чинят препятствия: например, в 1491 г. их изгнали из данцигского сообщества «Артуров двор». Отношения стали особенно напряженными во время правления кардинала Уолси (1515–1521), который делал все, что в его силах, чтобы урезать привилегии. Он затевал судебные дела, увеличивал налоги и требовал компенсации за захваченные корабли. В 1522 г. казалось, что привилегии отменят, но положение несколько исправилось – возможно, по инициативе Генриха VIII.

В то время как конторы в континентальной Европе приходили в упадок, лондонский «Стальной двор» сохранял свое положение. Он получал выгоду от преуспевания города и расширения торговли. Зато операции других немецких представительств сокращались, особенно в Бостоне, который больше не посещали ганзейские купцы из Бергена. И все же, несмотря на то что их деятельность все больше сводилась к одному Лондону, ганзейцы по-прежнему процветали.

Ганзейский товарооборот с Англией пребывал примерно в том же состоянии, что и в XV в. Представители севера Германии экспортировали больше английского сукна, чем любая другая группа иностранцев, до 20 тысяч кусков ежегодно в первой четверти XVI в. и до 44 тысяч кусков в 1548 г. Доля Гамбурга выросла с 12 % в 1513 г. до более 20 % к середине века. В тот период английские купцы все больше отправляли свои ткани на континент, но объем торговли в ганзейской зоне как будто не увеличился. Лишь около 40 английских кораблей прошли через Зунд во второй четверти XVI в. Что же касается импорта в Англию, ганзейцы, судя по всему, сохранили монополию на воск, который в 1529 г. вырос до рекордной цифры в 8455 центнеров. Почти весь воск ввозили в Лондон. Зато торговля мехами, как кажется, в основном перешла в руки купцов с юга Германии. Наконец, ганзейцы по-прежнему ввозили в Англию французское вино. Около сорока их кораблей ежегодно совершали рейсы туда и обратно между побережьями Пуату или Гаскони и английскими портами. В Англии – и только в Англии – в ганзейской торговле пока не наблюдалось признаков упадка.