Филипп Доллингер - Ганзейский союз [Торговая империя Средневековья от Лондона и Брюгге до Пскова и Новгорода]

Судя по всему, богатейшим из четырех братьев был Матиас, особенно после того, как в 1520 г. он унаследовал имущество своего брата Пауля. Он обосновался в Любеке в 1490 г., но гражданином города стал лишь в 1514 г. Помимо недвижимости в Нюрнберге, полученной в наследство от отца, он купил в Любеке 13 домов. Некоторые из них он потом перепродал, как и три усадьбы в окрестностях. Матиас поставлял оружие и украшения княжеским дворам, вел дела с герцогами Шлезвига и Мекленбурга и особенно с королем Дании, от которого он получил в ленное владение усадьбу в Ольдесло, где он построил медеплавильный завод. Хотя в 1515 г. его приняли в патрицианское Круговое общество и он, благодаря двум своим бракам, был связан с семьями Керкринг и Касторп, членом городского совета он не стал. Но по его смерти в 1528 г. этот уроженец Нюрнберга был одним из виднейших жителей в Любеке. К сожалению, размер его состояния остается неизвестным, хотя, скорее всего, оно превышало 25 тысяч марок.

Несколько примеров биографий крупных ганзейских купцов едва ли позволяют точно охарактеризовать их, зато позволяют выделить определенные повторяющиеся черты: зачастую вестфальское происхождение, легкость, с какой иммигранты могли сделать карьеру в принявших их городах, важная, хотя бы отчасти, роль семьи и выгодных браков. Обычно после долгих лет ученичества купец почти целиком посвящал себя коммерции, в которой важнейшую роль играла торговля сукном. Позже купец давал деньги взаймы и покупал недвижимость и ренты. В последние годы удачливый предприниматель все больше посвящал себя государственным делам. Особенно это справедливо применительно к жизни двух самых удачливых купцов, Иоганна Виттенборга и Генриха Касторпа.

Главные стороны купеческой жизни в XV в. до некоторой степени раскрываются в уставах купеческих объединений и контор, в требованиях компенсации за причиненный ущерб, но главное – в письмах. Семейные хроники были бы бесценными, но до наших дней дошли всего две: Якоба Люббе, предпринимателя из Данцига, который родился в 1430 г. в деревне возле Мариенборга, и Франца Бесселя, бургомистра Штральзунда, рожденного там в 1487 г.

Меньше всего известно о первых годах жизни этих купцов. Примерно в шестилетнем возрасте ребенок шел в приходскую школу. Примечательно, что юный Люббе, крестьянский сын, научился читать и писать в своей родной деревне. Бессель же продолжил образование и после того, как получил начальные знания, и научился «склонять и спрягать, чтобы немного понимать латынь». Обучение заканчивалось между 12 и 15 годами; едва ли будущий купец учился в университете, хотя хорошее знание права становилось все более необходимым для человека, который в будущем надеялся занять важный государственный пост.

Далее начинался период ученичества, которое юноша проходил под руководством какого-нибудь купца, обычно родственника. За годы, проведенные в разных странах, молодой человек знакомился с бухгалтерией, счетами, осмотром товара, покупкой, продажей и системой кредита. Через два или три года он становился клерком и начинал торговать за свой счет и на свой риск, в то же время выполняя поручения хозяина. Он мог остаться клерком до конца жизни, но обычно, после некоторого времени, которое значительно варьировалось в зависимости от характера и достижений, молодой купец основывал собственную компанию.

После того купец селился в каком-либо городе и не так часто путешествовал, ведя дела из конторы. Письма братьев Векинхузен дают яркую картину типичных занятий. Купец принимал партии товаров, посылаемых его клерками или компаньонами, осматривал их, зорким глазом проверял качество, а также руководил пересылкой других товаров, заключал контракты с перевозчиками и капитанами. Важное место в переписке занимают различные полезные сведения.

Почти в каждом письме купец рассказывает о политической обстановке, о войнах и их влиянии на мир коммерции. Он называет цену разных товаров, высчитывает количество таможенных пошлин и расходов, обсуждает чистую прибыль, вкусы и финансовое положение клиентов. Если, как часто бывало, тот или иной товар не пользовался спросом, купец приказывал отправить такой товар в другое место, а иногда продать его по любой цене, и отменял отправку определенных товаров. Часто он делится с компаньонами своими опасениями по поводу предстоящего отчета, из-за нависших над ним долгов, из-за отсутствия наличных денег. Во многих письмах рижских купцов за 1458 г. содержатся одни и те же жалобы. Русские отказываются покупать сукно, особенно фламандское, предпочитая ему более дешевое, английское. Меха не находят покупателей в Брюгге. Большую тревогу вызывали нападения пиратов, которые во время войны с Тевтонским орденом базировались в Данциге. Поэтому они вздохнули с облегчением, когда в порт благополучно зашли корабли из Любека и Фландрии, особенно те, что везли соль из Бурньёфа, потому что теперь они могли рассчитывать на хорошую прибыль – однако при условии, что не объявятся голландские суда с солью, которые собьют цену и вынудят их торговать себе в убыток. Эти письма создают впечатление, что типичный ганзейский купец XV в. жил в постоянной тревоге, все время думая об излишках товаров, которые необходимо продать. Излишков купцы, похоже, боялись меньше, чем убытков из-за кораблекрушения или грабежа. Призывы к помощи Всевышнего, которыми пронизаны письма, конечно, вставлялись не просто красоты ради.

За пределами конторы купец проводил время в профессиональных объединениях, похожих по духу и структуре на купеческие гильдии. Почти каждый день купец ходил в штаб-квартиру своего объединения, где в общем зале (Schiitting) он встречался с коллегами, сидел на своем обычном месте, говорил о государственных и личных делах, собирал сведения, пил, ел и, время от времени, принимал зарубежных гостей и голосовал на общих собраниях, когда выбирали старшин и присяжных.

Устав данцигского «Артурова двора» (Artushof), более подробный, чем уставы других купеческих сообществ, демонстрирует заботу о сохранении доброго имени объединения: в уставе предписывается определенная линия поведения и содержатся призывы избегать экстравагантности. Под угрозой штрафа и даже исключения запрещалось бросаться тарелками и блюдами в других членов общества, вытаскивать нож, играть в кости на деньги, подливать в кубок соседа смешанные напитки с целью напоить его допьяна, сплетничать, особенно о женщинах, или оскорбительно отзываться о ком-либо, особенно о представителях власти. Количество блюд во время трапезы строго лимитировалось, как и количество шутов. Вино приберегалось для гостей. Компания должна была окончить пир в десять часов, когда звонил «пивной колокол», и т. д. Одним из любимых развлечений были пари, условия которых тщательно записывались. Ставками обычно были деньги или штуки сукна. Купцы бились об заклад обо всем: о скорой свадьбе, о продолжительности войны, о цене на сельдь, о результатах выборов или турнира. Иногда спорили по самым нелепым поводам. Например, один человек поспорил, что некая кухарка признается, что ее хозяин – отец двух ее детей; еще один поставил десять гульденов на то, что не будет причесываться целый год. Иногда повседневную рутину скрашивали роскошные пиры.