Дороти Гис МакГиган - Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии

Франц Иосиф, определенно, был одиноким человеком. В жизни у него, вероятно, был один-единственный друг — его старший кузен, эрцгерцог Альбрехт. Как только император мог позволить себе сделать небольшую передышку, он писал пару строк Альбрехту, в которых просил его встретиться где-нибудь в горах на охоте. «Я скучаю о хорошем горном воздухе», — писал он ему, или: «Я изголодался по горам». Он вел тщательные записи о своих охотничьих успехах и между 2 декабря 1848 года — днем его восшествия на трон — и июлем 1861 он сделал 28 876 выстрелов.

Семья Габсбургов все еще собиралась на большие семейные званые обеды в императорском дворце Хофбург, но старшее поколение постепенно исчезало: древние дядюшки — эрцгерцоги, которые еще помнили Наполеона или старый дядя Людвиг, последний внук Марии Терезии, который умер в 1865 году, или вдова императора, Каролина Августа, последняя супруга Франца I, умершая в 1873 году. Отрекшаяся от престола супружеская пара, Фердинанд и Мария Анна, скончались вскоре после этого.

Отец Франца Иосифа, старый эрцгерцог Франц Карл, все еще ежедневно выезжал на прогулку в своей запряженной шестеркой лошадей карете с лакеем и форейтором. Жители Вены, которые любили все хорошо знакомое, выстраивались по краям дороги и ликовали, и махали, так что он в течение всей поездки, едва ли успевал надеть свой высокий старомодный цилиндр, как он после рассказывал жене.

Эрцгерцогиня София так никогда до конца и не оправилась от горя после смерти Максимилиана в Мексике. В 1873 году, однажды ночью, она вернулась домой из оперы и села на балконе, чтобы еще немного подышать воздухом. Она уснула и только на следующее утро ее нашли, наполовину замерзшей. Следствием было воспаление легких, ее состояние стремительно ухудшалось. Ее смерть происходила со всем тем достоинством и приличием, которых она только могла пожелать. Родственники и придворные собрались в ее квартире, когда она, держа на груди старинный габсбургский крест, выдохнула свою жизнь.

Между тем, в комнате для занятий во дворце Хофбург, овладевал удивительными знаниями смышленый, не по возрасту развитый Рудольф. В течение ряда лет в Бург приходили и уходили не менее 50 домашних учителей, которые до отказа набивали его голову историей, языками и дюжиной других предметов. Кроме латыни и греческого, он бегло говорил на французском, венгерском, чешском и хорватском языках. Его воспитание было государственным делом. Через регулярные промежутки времени его проверяла комиссия профессоров в присутствии отца и высокопоставленных придворных. Рудольф, который был одарен более ясным умом, чем все вместе взятые Габсбурги со времен Иосифа II, бежал после такого трудного испытания, сияя от радости, к бабушке и кричал: «Папа был мной очень доволен!» В действительности, его отец заметил с понятной гордостью, что его сын учится «в самом деле, хорошо не только потому, что он кронпринц».

Рудольф, нежный, впечатлительный ребенок, нервный и легковозбудимый, с его благородными чертами, гораздо больше был похож на мать, чем на отца.

Первые годы его жизни не были счастливыми: фотографии этого времени показывают серьезное маленькое личико с двумя темными, озабоченными глазами, которые порой глядели чрезвычайно мрачно. Неблагополучная домашняя атмосфера, конфликт между матерью и бабушкой, долгое отсутствие его матери, уезжавшей из дома, и полный уход отца с головой в правительственные дела — привели, вместе с хрупким от природы здоровьем ребенка, к его нервной неуверенности и внутреннему страху.

В возрасте шести лет, как это было принято у сыновей Габсбургов, мальчик был отдан на попечение своего первого воспитателя, и это был исключительно неудачный выбор. Генерал Гонрекур [466] Леопольд Гонрекур граф, генерал-майор. , закоренелый милитарист, был выбран эрцгерцогиней Софией из-за его необыкновенной набожности. У него не было таланта в воспитании детей и у него было мало терпения для воспитания нервного маленького мальчика, который легко начинал плакать и боялся темноты. Первая инструкция Гонрекура звучала: «закалить» мальчишку, как можно сильнее.

Однажды зимним утром, император Франц услышал во дворе под своим окном приказы по строевой подготовке. Когда он выглянул, то увидел своего маленького сына, который в глубоком снегу должен был, как солдат, заниматься строевой подготовкой. Другие методы Гонрекура были, возможно, еще более грубыми. Императрица Елизавета сказала позже своей знакомой: «Это безумие, пугать ребенка шести лет водолечением и пытаться сделать из него героя».

Следующим летом Гонрекур запер Рудольфа в большом зверинце в Лайнце, предположительно, чтобы научить его смелости. Сам он стоял за стеной и крикнул мальчику, что внутри свободно бегает вокруг дикий кабан. Испуганный Рудольф начал кричать, но учитель еще громче заорал на него, пока ребенок в истерическом страхе совсем не вышел из себя.

Елизавета как раз вернулась из одного из своих долгих путешествий. Она и ее муж жили каждый своей жизнью в разных апартаментах, их жизнь протекала по предписанным, параллельным путям. После этого случая Елизавета села за стол и представила императору письменный ультиматум: или Гонрекур уйдет, или уйдет она сама. Гонрекур уволили. На его место взяли графа Латура из Турнбурга, талантливого, чрезвычайно образованного человека, с ясно выраженными либеральными взглядами. Он руководил воспитанием Рудольфа всю его юность и одновременно был его лучшим другом.

Рудольф был по своему менталитету и темпераменту полной противоположностью своему ровеснику — принцу Вильгельму из Пруссии, наследнику трона вновь образованной Германской Империи. В то время, как Рудольф сформировался, как общительный, толерантный юноша с живым умом, принц Вильгельм был узколобым, легкомысленным франтом. Вена была наполнена в семидесятые годы либеральным духом и либеральные идеи, которые обсуждались в кофейнях, в прессе и дебатировались в парламенте, нашли путь и в классную комнату Рудольфа, к ужасу таких старых консерваторов, как старый кузен его отца — эрцгерцог Альбрехт.