Дороти Гис МакГиган - Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии

Придворный летописец из Бургундии, Жан Молина [39] Жан Молине (1435–1507) — французский и бургундский хронист, писатель, поэт и композитор, глава школы «Великих риториков». , напротив, выразился яснее. Хотя он обещал тактично молчать о тайне брака, все же он добавил: герцог доказал, что он «был одаренным настоящим мужчиной, который любим Богом, посылающим потомство, потому что наша благородная герцогиня и принцесса понесла и забеременела жизнеспособным ребенком…»

Несомненно, эта свадьба состоялась благодаря удивительному сочетанию счастья, воли Марии, и настойчивости ее свекра. Не прошло и трех недель с тех пор, как Максимилиан покинул Вену, как венгерская армия вторглась в Нижнюю Австрию и продвинулась до ворот столицы. Император Фридрих бежал вверх по Дунаю; он никогда больше не вернулся в Вену. Как теневой император, живя наполовину в изгнании, он все же мог утешаться тем, что несмотря на все потери, его внукам было обеспечено ценное наследие Бургундии.

Людовик XI, король Франции, «паук, опутавший мир», причислял к тяжелейшим ошибкам своей жизни то, что он допустил женитьбу Габсбурга. В своем замке Плеси-ле-Тур он уже размышлял о путях и средствах вернуть обратно добычу, которую он непонятным образом упустил из-под своей власти.

Первые дни после бракосочетания превратились для Максимилиана в одну из тех любовных баллад, которые он так любил. Каждое утро он находил в своей комнате разложенную новую дорогую одежду: один раз это было одеяние из золотой парчи с серебряной филигранной работой, или на другой день — платье из чистейшего белого сатина, украшенного массивной золотой цепью, то снова одежда из тончайшего коричневого бархата, отороченного соболями.

Филипп Комин, друг и историк короля Франции утверждал, что Максимилиан, когда он прибыл в Бургундию, «вообще ничего не знал». В действительности, он не имел никакого представления о практической «реальной» политике. Однако, у него были замечательные качества, делавшие его очень приятным женихом для принцессы, которая с трудом избежала замужества с хилым девятилетним мальчиком.

Максимилиан исполнял все рыцарские деяния с колоссальной силой и энергией. Он мог голыми руками согнуть лошадиную подкову, виртуозное представление, которое он унаследовал непосредственно от своей польской бабушки из Кумбурга [40] Кимбурга (Цимбарка) Мазовецкая (1394/1397—1429) — дочь Земовита IV, герцога Мазовецкого из рода Пястов, в замужестве — эрцгерцогиня Австрийская. , о которой говорили, что она пальцами вколачивала гвозди в стену. Он хорошо танцевал, играл на лютне, пел приятным голосом, немножко рисовал и немного сочинял стихи. Он был, кроме того, сведущ в искусстве любви, благодаря великодушным услугам одной австрийской любовницы по имени Розина, которая после его отъезда из Вены осталась там, утопая в слезах. Время от времени он, даже в Бургундии, с тоской думал о ней и досаждал вопросами о ней старому другу, Сигизмунду Прюшенку, канцлеру отца.

Своей супругой он был вполне доволен. С обезоруживающей откровенностью он сравнивал ее со своей прежней возлюбленной: «У меня красивая, беззаветно преданная, добродетельная жена. Ее тело стройнее, чем у Розины, и белое, как снег. У нее темные волосы, маленький нос, изящная маленькая головка и лицо, карие глаза с серыми крапинками — красивые и ясные, ее уста немного велики, но красные и целомудренные».

Мария выглядела обворожительно в тончайших платьях, которые она велела сшить к своей свадьбе. Ткани для этого она получила от флорентийских купцов из города Брюгге: узорчатый дамаст и сатин, тонкий бархат — коричневый, желтый, малиновый, белый и фиолетовый.

Хотя оба выросли в странах, находящихся далеко одна от другой и говорили на разных языках, они открыли, благодаря связывающим их узам придворного воспитания, тысячи вещей, которыми они могли поделиться друг с другом. Каждый начал учить другого супруга своему языку. Спустя годы, Максимилиан попросил написать сцены этих школьных уроков: в прелестном летнем доме сидит пара — принц и принцесса — улыбаясь, друг подле друга, на коленях раскрытая книга, в то время как влюбленные пары, держась за руки, бродят не спеша по саду.

Иногда вечерами они играли в шахматы фигурами, вырезанными из горного хрусталя и золота. Или они вместе читали в придворной библиотеке драгоценные книги на пергаменте, переплетенные в тома, книги с молитвами для литургии и истории о Трое, которые собрал и записал отец Марии, приключения Ланселота [41] Ланселот Озерный — в легендах о короле Артуре и основанных на них рыцарских романах — знаменитейший из рыцарей Круглого стола. , а также историю о Перцефоресте [42] Персефона — в древнегреческой мифологии богиня плодородия и царства мертвых, владычица преисподней. Дочь Деметры и Зевса, супруга Аида. и Мелузине [43] Мелюзина — фея из кельтских и средневековых легенд, дух свежей воды в святых источниках и реках. Часто изображалась как женщина-змея или женщина-рыба от талии и ниже, иногда с двумя хвостами. . Иногда они слушали хор замка, певший волшебные, чарующие песни, каких Максимилиан никогда прежде не слышал, 24 голоса хора звучали ангельски сладко. Оливье де Ла Марш рассказал ему, что, якобы, голоса сохранялись такими ясными и чистыми, благодаря диете из сырого мяса.

Вечером они ужинали вместе с мачехой Марии (Максимилиан в своих письмах с беспощадным бесстыдством юности называл даму «старая женщина», потому что Маргарите Йоркской к тому моменту как раз исполнилось 32 года), столовый сервиз был из золота и меди. Блюда чаще переменялись и были более изысканными, чем ему доводилось, когда-либо пробовать, потому что в огородах Фландрии росли душистые травы, артишоки и зеленый салат, которые больше нигде в Европе нельзя было найти. А из больших и хорошо оборудованных кухонь дворца вытекали отменные соусы, паштеты, медовые пироги и другие сладости. Так, покойный герцог Карл особенно любил конфитюр из отжатых лепестков роз.

Ни при каком другом дворе, расположенном севернее Альп, не велся в такой мере изящный образ жизни с такой выдержанной элегантностью, как во дворце герцога Бургундии, где средневековая культура как раз тогда переживала последний поздний расцвет.

После холодного и неуютного фамильного замка в Вене, который был скорее крепостью, чем дворцом, тепло и роскошь дворцов в Генте, Брюгге и Брюсселе казались Максимилиану источником нескончаемого чуда. На стенах висели светящиеся творения фламандских мастеров: Ван Эйка [44] Хуберт ван Эйк (1370–1426) — фламандский живописец эпохи Северного Возрождения. и Роджера ван дер Вейдена [45] Рогир ван дер Вейден (1399/1400—1464) — нидерландский живописец, наряду с Яном ван Эйком считающийся одним из основоположников и наиболее влиятельных мастеров ранненидерландской живописи. . Когда Максимилиан находил время, он спешил к Красному монастырю, чтобы посмотреть на художника Хьюго ван дер Гоеса [46] Хуго ван дер Гус (ок. 1430/1440—1482) — один из наиболее важных фламандских живописцев XV века, наряду с Яном ван Эйком. , который между приступами безумия создавал свои шедевры. Даже для королевских щитов с гербами, измерительных инструментов и знамен, а также личных предметов дворцовой обстановки, делали эскизы выдающиеся художники.