Женщины-легенды

Олимпиада приказала замуровать Евридику и Арридея в подвале царского дворца, оставив лишь небольшое окошко в стене для передачи пищи. Арридей, доведенный грубым обращением до крайней степени безумия, неистово орал, требуя освобождения. Из опасения, что истошные крики узника будут услышаны наверху, Олимпиада приказала своим людям расстрелять его из луков. Евридика же решила оставаться непреклонной до конца. Она принимала приносимую пищу, переносила запах разлагающегося трупа Арридея и не теряла надежду быть спасенной Кассандром. Во время частых посещений Олимпиады Евридика неустанно требовала восстановления ее в законных правах. Она заявляла своей победительнице, что царский престол принадлежит ей, что ее отец Аминта был обманом лишен трона Филиппом, а Александром преступно казнен. Она постоянно твердила, что является истинной наследницей македонского престола. Иногда Евридика в исступлении набрасывалась на Олимпиаду с бранью и призывала богов покарать старую ведьму. Олимпиаде поначалу доставляли удовольствие истеричные выпады бессильной соперницы, но затем ей это надоело, и в один прекрасный день она послала узнице меч, яд и веревку, предложив сделать выбор между этими тремя орудиями самоубийства. Евридика выбрала последнее, но из желания еще раз выказать презрение Олимпиаде, оставила нетронутой веревку, присланную царицей, а повесилась на своем поясе, прикрепив его к карнизу.

Расправа над Евридикой и Арридеем была только началом в длинной цепи злодеяний, совершенных Олимпиадой. После этого она принялась с демонической жестокостью уничтожать всех оставшихся до сих пор в живых потенциальных соперников из побочных детей Филиппа. С особой ненавистью она обрушилась на семью пжойного Антипатра. По ее приказу был убит сын Антипатра Никанор. Затем она послала верных людей в Азию разрыть могилу другого сына Антипатра Полая, подозреваемого в убийстве Александра, а кости его выбросить собакам; вскоре она получила донесение, что ее воля выполнена. Не имея возможности расправиться с третьим сыном Антипатра, Кассандром, ввиду того, что тот командовал сильной армией в Греции и сам представлял в известной степени угрозу Олимпиаде, последняя обратила свой гнев на его друзей, находящихся в Македонии. Она казнила сотни близких Кассандру людей — представителей высшей македонской знати.

Если бы все жестокости того времени, совершенные многими людьми, взвалить на одну чашу весов, а на другую поместить содеянное в короткий срок одной Олимпиадой, то еще неясно, какая из чаш перетянула бы. Естественно, что македоняне, которые незадолго до этого радостно приветствовали Олимпиаду, после совершенных ею преступлений в ужасе отшатнулись от нее. Она же, в своей слепой страсти отказавшись от здравого смысла и не давая отчета своим действиям, сама рубила сук, на котором сидела. Ее положение резко пошатнулось, но, обладая неограниченной властью, она представляла еще грозную силу, противостоять которой могла только такая же сила.

Чтобы спокойно чувствовать себя в Македонии, Олимпиаде необходимо было заручиться поддержкой греческих городов, и прежде всего Афин, ибо в настоящий момент от них во многом зависело общее положение дел на Балканах. Поддержка греков нужна была Олимпиаде также и для того, чтобы нейтрализовать своего единственного противника на Балканах — Кассандра.

В это время Афины в стремлении приобрести былую независимость поднялись на мятеж. Союзник Олимпиады Полисперхонт для усмирения афинян послал с войсками своего офицера Никанора. Последнему удалось захватить афинские порты Мунихий и Пирей. Однако Олимпиада спешно послала Никанору письмо с приказанием вернуть афинянам их порты. Узнав о решении Олимпиады, афиняне возликовали и в надежде на скорый возврат свободы и самостоятельности назвали ее своей благодетельницей. Но успеху дела помешала нерешительность Полисперхонта, который своей властью запретил Никанору возвращать порты Афинам. Этим самым он настроил афинян враждебно по отношению к себе. Олимпиада в письмах к Полисперхонту укоряла его за допущенную оплошность, но было поздно. Афиняне окончательно отвернулись от Полисперхонта, а вместе с этим перестали возносить похвалы Олимпиаде за великодушие и, более того, вступив в переговоры с Кассандром, заключили с ним мир и военный союз.

Чуть позже Полисперхонт потерпел еще одно поражение от войск Кассандра у стен Мегалополя. Его популярность в Македонии и Греции резко упала, а так как Олимпиада была тесно связана с ним, то все эти неудачи коснулись и ее. Зато положение Кассандра заметно улучшилось. Теперь не только Афины, но и другие греческие города были на его стороне.

Человек стремительных действий, Кассандр, пользуясь преимуществом своего положения, решил разбить Полисперхонта и Олимпиаду поодиночке, не дав им соединиться. План был рискованным, но сын Антипатра понимал, что медлительность может обернуться против него. Оставив Грецию, он в 317 году до н. э. двинулся в Македонию, преодолевая на своем пути уготованные Полисперхонтом препятствия. Невзирая на потери Кассандр упорно продвигался в глубь Македонии. Полисперхонт предпринял было попытку помешать Кассандру, но последний, благодаря удачному маневру, обошел его, уклонившись от сражения, и отрезал от Пеллы. Вдобавок Кассандр послал своего стратега Калу с приказом нейтрализовать Полисперхонта, а сам двинулся к столице.

Олимпиада, внимательно следившая за событиями, почувствовала угрожающую ей опасность. Надеяться на Полисперхонта теперь не приходилось, и она в спешном порядке мобилизовала все имеющиеся силы для организации отпора Кассандру. Командовать своими контингентами она поручила Аристону — одному из семи телохранителей маленького Александра, — приказав ему защищать равнину перед Пеллой. Но отряд Аристона был настолько малочисленным, что уповать на сколько-нибудь серьезное сопротивление не приходилось, и царица, пойдя на крайность, решила укрыться на время в приморской крепости Пидне. Вместе с собой она взяла внука Александра и его мать Роксану, Фессалонику, Деидамию и многих других знатных женщин, бывших при ней.

Крепость, где Олимпиада собиралась отсидеться до лучших дней, была непригодна для длительной осады. Там даже не было в должном количестве провианта. Гарнизон состоял всего лишь из нескольких воинов-ветеранов, к которым присоединился небольшой отряд личной охраны Олимпиады. Правда, в крепости было несколько боевых слонов, но что они могли, находясь в стойлах. Однако Олимпиада все же надеялась еще на Полисперхонта и верила, что он, оправившись от неудач, поспешит к ней на помощь. Была также надежда и на эпирского царя Эакида, дочь которого, Деидамия, находилась при ней. В конце концов, можно было рассчитывать и на верность Аристона.