Женщины-легенды

О Павсании и вспомнила сейчас Олимпиада. Ей подумалось: не привлечь ли его на свою сторону. Ухватившись за эту идею, Олимпиада стала действовать. Ею были посланы в Македонию верные люди с приказом во что бы то ни стало разыскать Павсания и под любым предлогом в строжайшей секретности доставить к ней. Павсания нашли в Пелле пребывающим в непробудном пьянстве, в которое он впал, глубоко униженный и оскорбленный. До последнего момента он не знал, куда везут его люди, в буквальном смысле слова выкравшие его из кабака, где он обильно заливал вином свою печаль. Но еще больше он был удивлен, когда неожиданно очутился в Эпире и предстал перед Олимпиадой. Бывшая македонская царица встретила его приветливо и ласково. В его честь устраивались, роскошные обеды, которые, однако, носили странный характер из-за того, что за обильно накрытым столом всегда восседали только он и Олимпиада. На эти шикарные застолья для двоих Олимпиада являлась в самых экзотических нарядах, всегда бывала свежа и соблазнительна, голос ее лился, подобно песне сирены, и Павсаний вскоре оказался в положении Одиссея, гостившего у волшебницы Цирцеи. В разговорах Олимпиада часто упоминала имена Филиппа и Аттала, обливала их словесной грязью, возмущаясь дерзостью и наглостью Аттала, проявленными в отношении Павсания. Она старалась до предела распалить у Павсания ненависть к Атталу, а заодно и к Филиппу. Олимпиаде это удалось настолько хорошо, что вскоре Павсаний поклялся отомстить не только за себя, но и за поруганную честь своей царицы. Воспользовавшись клятвенными заверениями молодого македонянина, Олимпиада убедила его, что жертвой мести должен пасть прежде всего Филипп. Она даже подсказала оружие расправы — короткий македонский меч, которым пользуются для добивания поверженных наземь врагов.

Убедившись, что Павсаний верен ей, как Эгист Клитемнестре, и созрел для претворения ее коварного замысла, Олимпиада отпустила его в Македонию, пообещав в случае удачи сдёлать своим фаворитом. Она сохранила в строжайшей тайне истинную цель пребывания Павсания у себя и из опасений разоблачения не сообщила о своих замыслах даже сыну.

Так, в интимных нежностях, и родился план убийства Филиппа, который в это время находился в Пелле и готовился к походу на Персию. В связи с предстоящей войной он подумывал о примирении с Александром. Как всегда, Филипп действовал через посредников. На этот раз он выбрал проницательного коринфянина Демарата и послал его к сыну с целью убедить вернуться в Пеллу и принять командование определенным контингентом войск.

Прежде чем внять просьбам отца о возвращении, Александр долго раздумывал, как поступить, советовался с матерью. Его сомнения о личной безопасности были обоснованы тем, что новая жена Филиппа, Клеопатра, была на последних месяцах беременности, и, роди она мальчика, македонская знать провозгласит его наследником вместо Александра. Но Олимпиада все же склонила сына вернуться в Пеллу: ведь, по ее замыслу, Александр должен был находиться рядом с Филиппом в момент убийства последнего и сразу по его смерти принять всю полноту власти.

Итак, Александр вернулся в Пеллу. Казалось, отец и сын помирились, но примирение было только внешним. И Александр, и Филипп остро ощущали неопределенность положения и нараставшее с каждым днем ожесточение. Достаточно было любого повода, чтобы между ними вновь вспыхнула вражда. Именно так и случилось, когда правитель Карии Пиксодор, из желания заключить военный союз с Филиппом, послал к нему послов с предложением выдать свою дочь Аду за Арридея. Это известие встревожило Александра и Олимпиаду. Они понимали, что посредством такого брака Арридей получит больше шансов стать наследником. Сын и мать стали действовать. Александр по совету Олимпиады послал своих послов к Пиксодору с предложением выдать дочь не за Арридея, а за него. Конечно же, Александр, прославивший себя боевыми подвигами, больше устраивал правителя Карии, чем слабоумный, ни на что не годный Арридей. Между Александром и Пиксодором завязались переговоры, о которых, однако, вскоре стало известно Филиппу. Последний положил всему конец, обвинив сына в самоуправстве, а в наказание за непослушание выслал из Македонии лучших друзей Александра — Гарпала, Неарха, Птолемея, Эригия и Лаомедонта — под предлогом того, что они дурно влияют на царевича.

После этого случая Александр остался в Пелле только благодаря уговорам Олимпиады, которая призывала его к терпению, загадочно намекая, что скоро все изменится к лучшему, надо только подождать.

Филиппа снова встревожил очередной разлад с сыном. Именно сейчас, накануне похода в Азию, македонский царь ощутил ту грозную опасность, которую представляли для него Александр и Олимпиада: за бывшей супругой стояли ее эпирские родственники, а сын находился в тесных отношениях с иллирийской знатью, которая была кровно заинтересована в ослаблении Македонии. Поэтому Филипп применял все меры, чтобы утихомирить Олимпиаду и в очередной раз помириться с Александром. С этой целью он решил выдать замуж свою дочь Клеопатру за эпирского царя Александра, брата Олимпиады.

Свадьба состоялась в Пелле в 336 году до н. э. и отличалась такой пышностью, будто это была вовсе не свадьба, а нечто более помпезное. В программу входили и атлетические состязания, и конные ристалища, и театральные представления, и мусические выступления, и веселые застолья. Поражало также и количество приглашенных гостей. Некоторые источники указывают, что и Олимпиада прибыла на свадьбу дочери. Если это так, то остается догадываться, что вовсе не счастье дочери привело ее в эти дни в Пеллу, а нечто другое. Видимо, она сочла момент удобным для убийства Филиппа: ведь во время шумного праздника, когда вокруг царит всеобщий хмельной беспорядок и неразбериха, намного легче совершить покушение на царя, чем в обычные дни, когда он находится под бдительной охраной телохранителей. К тому же Олимпиаде было известно, что ближайшие соратники Филиппа и ее заклятые враги, Аттал и Парменион, уже находились в Малой Азии с авангардом.

Все свершилось, как того и желала Олимпиада, в наилучшем виде. На третий день всеобщего гулянья Павсаний, улучив удобный момент, когда Филипп оказался вне поля зрения охраны, нанес мечом несколько смертельных ударов царю. Правда, он сам был немедленно задержан при попытке к бегству и умерщвлен еще раньше, чем Филипп испустил дух на руках Александра.

Олимпиада торжествовала! Как долго она ждала этого дня. Наконец-то ее самонадеянный муж, причинивший ей столько обид и оскорблений, был мертв. Чуть позже она позаботится и о могиле Павсания, а теперь ей следовало подумать о себе и прежде всего отвести всякие подозрения. Не без ее участия в преступлении были обвинены три брата Ланкестида, якобы имевшие все основания устранить Филиппа и возвести на трон Амин-ту, истинного наследника македонского престола, которого некогда обошел Филипп. Хотя один из братьев сразу же признал Александра царем, двух других постигла горькая участь — смертная казнь. Версия о причастности Ланкестидов к убийству Филиппа была принята как официальная, но, видимо, у определенного круга македонской знати не вызывала доверия. Многие подозревали более высокопоставленную особу, а именно «эпирскую ведьму» Олимпиаду. Александр, должно быть, также догадывался о тайных злодеяниях матери, но, будучи любящим сыном, делал все возможное, чтобы ее имя осталось вне подозрений.