Н Глобус - Заговоры и покушения

Последняя дневниковая запись датирована апрелем 1962 года, но графолог не сомневалась: Освальд делал записи в состоянии напряжения, под давлением и за короткое время.

Частые перерывы, разорванность точек напряжения свидетельствовали, что Освальд изменял ответы на вопросы, получив какую-то уточняющую информацию.

Кто-то диктовал ответы?

Когда графолога Левинсон спросили, был ли Освальд единственным организатором и исполнителем убийства или он действовал в группе, она ответила так:

«По-моему, Освальд нуждался в поддержке и управлении со стороны, чтобы осуществить сложный план, такой, как побег в СССР и возврат в США или убийство. Освальдом было легко манипулировать, его преданность переключалась на того, кто его поддерживал. Возможно, что слово «поддержка» — ключевое: он действовал в этой динамике, он принадлежал тому, кто поддерживал его».

Деятельность секретных служб современности по традиции остается терра инкогнито. Мы привыкли рассматривать их исключительно в режиме противостояния. Но в тайном мире, где высший критерий — целесообразность, разве можно было полностью исключить вольный или невольный союз двух могущественных организаций? К сожалению, приходится высказывать только предположения…

16 окт.Приехал из Хельсинки поездом, был встречен представителем Интуриста. Едем машиной в гостиницу «Берлин». Зарегистрировался как «студент» на 5 дней.

Встретил своего интуристовского гида Ильгу. Объясняю ей, что хочу получить русское гражданство, она удивляется, но соглашается помочь. Консультируется со своим шефом в управлении Интуриста; потом помогает мне отредактировать письмо в Верховный Совет с просьбой о гражданстве, пока ее шеф звонит в ОВИР и ставит в известность о моем приезде.

17 окт.Ольга встречает меня, уверяет, что мы должны пойти на экскурсию; я нервничаю из-за ее уверенности в том, что я скоро получу ответ. Расспрашивает обо мне, почему я делаю это, я объясняю, что я коммунист и т. д. Она сочувствует мне, старается относиться по-дружески. Я что-то новое для нее.

Воскр. 10 окт.Мой день рождения, мне 20 лет. Утром идем на выставку, днем — в мавзолей Ленина — Сталина. Ольга дарит мне «Идиота» Достоевского.

19 окт.Туризм. Нервничаю. У меня виза только на 5 дней, а ответа на мое письмо еще нет.

20 окт.Ольга сообщает, что ОВИР передал в Интурист, что они хотят меня видеть. Я очень взволнован.

21 окт. (утро).Встречаюсь с официальным представителем. Низкого роста, лысеющий, в темном костюме, прекрасный английский, спрашивает, чего я хочу. Говорю: «Советское гражданство». Спрашивает, почему. Я говорю что-то о «великом Советском Союзе». Он говорит мне: «СССР великая держава только в области литературы», хочет, чтобы я уехал домой. Я ошеломлен, првторяю снова то же самое. Он отвечает, что проверит и ответит мне, продлит визу. Вечер, 18.00. Получаю сообщение из полиции. Я должен покинуть страну до 20.00, т. к. заканчивается срок моей визы. Меня вышвырнули. Мечты! Возвращаюсь к себе в номер. Осталось 100 долларов. Два года я ждал, чтобы меня приняли. Мои самые заветные мечты разбиты мелким чиновником; а я планировал так много! В 7 вечера я решаю покончить с этим. Погружаю руку в холодную воду, чтобы не чувствовать боли. Потом рассекаю левое запястье. Потом в горячую воду. Я думаю, когда придет Ольга в 8 часов и найдет меня мертвым, это будет большим ударом. Где-то играет скрипка, пока я гляжу, как ускользает моя жизнь. Думаю про себя: «Как легко умереть, приятная смерть под звуки скрипки». Около 8 Ольга находит меня без сознания (вода в ванне ярко-красного цвета), она кричит (я помню это) и бежит за помощью. Приезжает «скорая помощь», меня увозят в больницу, где мне накладывают 5 швов на кисть. Бедная Ольга стоит рядом со мной и переводит, я еще плохо говорю по-русски. Поздно вечером я говорю ей: «Идите домой» (у меня плохое настроение), но она остается, она «мой друг», у нее сильная воля, и только в этот момент я замечаю, что она красивая.

22 окт.Больница. Я в маленькой палате. Со мной 12 больных, 2 санитарки и медсестра. Палата темная, завтрак плохой. После длительного 2-часового наблюдения за другими больными я замечаю, что я в палате для сумасшедших, это меня очень беспокоит. Днем меня навещает Ольга. Она входит с двумя докторами. Ей приходится задавать мне медицинские вопросы. «Вы знали, что вы сделали?» Отвечаю: «Да». «Теряли Сознание?». «Нет». И т. д. Потом я жалуюсь на плохую еду. Врачи смеются, это, видимо, хороший завтрак. Потом они уходят. Я остаюсь один с Ольгой (среди душевнобольных). Она пытается ободрить меня, говорит, что поможет перевести меня в другую палату (не для сумасшедших), где хорошее питание.

23 окт.Переведен в обычную палату (проветренная, с хорошей едой), но медсестры следят за мной (они знают обо всем). Днем меня навещает Катерина, сотрудница интуристовской гостиницы, вежливо интересуется моим здоровьем. Она очень красивая, прекрасно владеет английским, очень веселая и добрая, я чувствую, что рад, что остался жив. Позже приходит Ольга.

24 окт.Больничные процедуры. Днем приходит Ольга.

25 окт.Больничные процедуры. Днем приходит Ольга.

26 окт.В больнице пожилой американец, видимо, стал подозревать меня в чем-то, т. к. я сказал ему, что в посольстве я не зарегистрировался, как все туристы, и вообще я уклончив в отношении своего пребывания в Москве. Днем приходит Ольга.

27 окт.Сняли швы.

28 окт.(утро). Уезжаю из больницы на интуристовской машине с Ольгой, едем в гостиницу «Берлин», из нее переезжаю в «Метрополь». Вещи сложены, все деньги (до последней копейки) возвращены, часы и кольцо тоже. Вера, начальник бюро Интуриста, и Катерина пригласили меня зайти и посидеть с ними. Мне одиноко в новой гостинице. Они мне сочувствуют. Ольга сообщает, что меня хотят видеть в ОВИРе и поговорить о моем будущем. Потом мы едем с Ольгой в ОВИР. Меня там ждут четверо незнакомых мне сотрудников, спрашивают, как моя рука. Говорю: «Все хорошо». Спрашивают: «Хотите поехать на родину?» Говорю: «Нет, я хочу получить советское гражданство и хочу жить в Советском Союзе». Они говорят, что позаботимся об этом. Потом они спрашивают меня о том человеке, с которым я говорил сначала (наверное, он не передал мое письмо с просьбой о гражданстве совсем, а хотел упростить все и избавиться от меня, не продлив мне визу на время). Я описываю, как он выглядел (они делают пометки). Какие бумаги вы ему показывали? Кто вы и чем занимаетесь? Я показываю им свой документ об увольнении в запас из флота. Они говорят: «Ждите нашего ответа». «Как долго ждать?» «Не скоро». Приходит Ольга. Я чувствую себя обиженным и обижаю ее.