Н Глобус - Заговоры и покушения

Впрочем, в полном виде досье Уайта пока не видал никто и, видимо, уже не увидит — по признанию Павлова, никаких документов по операции «Снег» в архивах НКВД не существует. Установка Берии на суперсекретность операции именно это предполагала. Требует ли секретности до сих пор судьба самого Гарри Дэкстера Уайта — остается вопросом без ответа.

Обидно, конечно, если таинственный клубок, связанный с Уайтом, так и останется не распутанным до конца. Ведь редко бывает, что с именем одного человека так прочно связана история — ноябрьский 1941 года ультиматум США перечеркнул даже теоретическую вероятность японской агрессии на советском Дальнем Востоке. По мнению некоторых японских исследователей, он «спас Москву», позволив перебросить на Западный фронт сибирские дивизии…

— …В январе 1940 года нас, 25 молодых сотрудников разведки, вызвали в кабинет Лаврентия Берии. Непонятно, для чего мы понадобились столь высокому начальству. В кабинете наркома на Лубянке — кожаные кресла, ковры, богатые люстры. Не то, что у нас в «пролетарских» кабинетах — бедность. Помню большой стол, накрытый плотным зеленым сукном, мебель из красного дерева. Все обратили внимание на большой шкаф с тяжелыми дверцами. Вскоре к нам присоединилась группа более старших по возрасту товарищей — видимо, руководителей отделений советской разведки.

Неожиданно дверцы шкафа распахнулись, и оттуда вышел Лаврентий Павлович в своем знаменитом пенсне. То, что мы приняли за шкаф, оказалось потайным ходом. Рядом стоящий с наркомом адъютант подал Берии список присутствующих. Берия громко читает: «Зарубин! А ну, расскажи, как тебя вербовали немцы?» Зарубин, ничуть не смутившись: «Лаврентий Павлович, меня никто не вербовал, у вас неправильные сведения. Я выполнял задания партии». И так с каждым. По его списку мы все оказались немецкими, английскими, французскими и польскими шпионами.

Через несколько минут прием окончился. Лаврентий Берия, довольный произведенным эффектом, не попрощавшись, ушел обратно в шкаф. Наше недоумение сменилось страхом, что арестуют. Обсудив сложившуюся ситуацию, мы все-таки пришли к выводу, что новый хозяин решил нам, молодежи, показать свою власть. Мол, где бы вы ни были, я все про вас знаю и в случае чего достану из-под земли. Тогда он нас «брал на пушку». «Но вскоре я узнал, что многие из моих товарищей были репрессированы», — рассказал генерал-лейтенант в отставке Виталий Павлов.

«Известиям» помогла организовать встречу с этим кадровым разведчиком российская Ассоциация ветеранов внешней разведки. Несмотря на свои преклонные годы, он бодр, весел, охотно рассказывает об увиденном, пережитом — все-таки в течение 50 лет был активным бойцом «невидимого фронта».

Головокружительных фактов в профессиональной биографии отставного разведчика так много, что, по его же собственным словам, придется написать еще не одну книгу. Секретная операция «Снег», проведенная НКВД, — лишь один из эпизодов жизни Виталия Павлова.

— Вокруг операции «Снег» много легенд. Утверждают, что нарком Лаврентий Берия чуть ли не лично придумал всю операцию, руководил ею, получал от нас, разведчиков, докладные записки о контактах с якобы завербованным нами Гарри Уайтом. Один российский писатель даже уверял меня, участника тех событий, что Берия о ходе операции будто бы докладывал напрямую Сталину. Берия, действительно, был в курсе происходящего, но боялся, что молодой сотрудник провалит операцию, и поэтому в Кремль докладывать не спешил.

— На самом деле, — продолжает Павлов, — весь ход операции придумал в недрах Лубянки профессиональный советский разведчик Исаак Ахмеров, работавший за рубежом под кличкой Билл. Именно он когда-то познакомился с Гарри Уайтом, обладавшим серьезными связями в руководящих кругах США. Ахмеров предложил использовать своего американского приятеля, как говорят в разведке, «втемную».

В то время я был назначен куратором нашей резидентуры в США. Начальство предложило мне съездить за океан и познакомиться с работой разведчиков, разобраться во всех проблемах на месте Заодно мы с Исааком Ахмеровым решили тогда, что мне надо будет встретиться и с Уайтом, постараться убедить через него Белый дом жестче реагировать на агрессию Японии на Дальнем Востоке…

Мистер Уайт принял меня радушно, и, после того как я (по легенде сын белогвардейского офицера, проживавшего в Китае) изложил ему мысли, которые приписал Биллу, он сказал, что они полностью совпадают с его собственными. Уайт считал, что Вашингтону настало время предупредить зарвавшихся японцев и потребовать от них в ультимативной форме убраться из Маньчжурии.

Долгие годы мы точно не знали, сработала ли наша схема. Только в 1992 году в одной американской книге я прочел, что Уайт в 1941 году изложил мысли (в том числе и наши) о том, что японскую агрессию пора остановить, в записке на имя своего шефа — министра финансов Генри Моргентау. Тот, в свою очередь, писал президенту Рузвельту: к маю 1941 года было бы целесообразно довести до сведения Токио нашу позицию — США никогда не согласятся с японским доминированием на азиатском континенте.

Гарри Уайт, сказал далее Виталий Павлов, до последней минуты своей жизни так и не узнал, что сталинская разведка использовала его в своих целях. Его бесконечно допрашивали. Когда комиссия по антиамериканской деятельности обвинила Уайта в том, что он работает на СССР, у него случился сердечный приступ, и вскоре он скончался. Сегодня в архивах нет документов, подтверждающих, что Гарри Уайт — агент советской разведки. «Это потому, что мы его никогда не вербовали», — подчеркнул бывший разведчик.

Виталий Павлов рассказал также, что из США он возвратился в Москву, когда Германия уже напала на Советский Союз. Летом 1941 года на Лубянке было не до заслушивания отчетов о его поездке и контактах с Уайтом.

Подробности операции «Снег» Виталий Павлов, кстати, описал в своей новой книге воспоминаний «50 лет в разведке». Увы, рукопись пока лежит в московском издательстве «Гея».

Ветеран советской разведки считает, что сегодня живется ему не хуже других граждан, по крайней мере материальных затруднений не испытывает. У него хорошая квартира в центре Москвы. Вырастил двух сыновей. Теперь воспитывает внука и правнука. «Если бы жизнь начать с начала, — говорит Виталий Григорьевич, — то, не раздумывая, пошел бы работать в разведку — самую опасную и романтическую профессию».

(Агафонов С., Чародеев Г. // Известия. 1996. 6 апреля)

Рудольф Гесс стоял у истоков нацистского движения, принадлежал к верхушке нацистской партии.

Родился в Александрии, в Египте. В Германию приехал только в 15 лет. В годы первой мировой войны был военным летчиком, воевал на Западном фронте, служил вместе с Герингом. После войны поступил в Мюнхенский университет. В то время в Мюнхене были сосредоточены силы, которые впоследствии активно поддерживали фашистский режим. Учился Гесс у известного геополитика-расиста Гаусгофера. Гесс вступил в нацистскую партию уже в 1920 году.