Н Глобус - Заговоры и покушения

Явка всех обязательна… Заседание важное и необходимое». Наверное, где-то в середине дня это объявление попало на глаза молодому человеку с худым лицом, с темными, гладко зачесанными. на сторону волосами и большими губами, плотно сжатыми постоянным, почти нескрываемым озлоблением. Это был «левый» эсер Донат Черепанов (кличка «Черепок»), один из организаторов мятежа в Москве в июле восемнадцатого года. Тот самый Черепанов, который тогда кричал в лицо Ф. Э. Дзержинскому, обезоруженному мятежниками: «У вас были октябрьские дни, а у нас — июльские!..» Черепанову удалось скрыться от суда. Теперь он обретался на нелегальном положении, каждодневно выискивая возможность всадить большевикам нож в спину.

И вот она, наконец, эта возможность!.. В списке приглашенных на совещание были Ярославский, Коллонтай, Покровский, Смидович и другие партийные руководители. Черепанов ни минуты не сомневался в том, что будет и Ленин… Год спустя, арестованный чекистами, он признается на допросе: решение свое он принял, будучи уверенным в том, «что на этом собрании предполагалось присутствие гражданина Ленина».

Черепанов тут же направился к своему другу — анархисту Казимиру Ковалевичу.

— Большевики собираются сегодня обсуждать вопрос о сдаче белым Москвы и Петрограда!.. — с порога огорошил он его, потрясая в воздухе номером «Правды»…

И уже в восьмом часу вечера пятеро анархистов во главе с «Черепком», с полуторапудовой бомбой в руках, пробирались к бывшему особняку графини Уваровой в Леонтьевском переулке.

55 человек были ранены и 12 убиты, в том числе секретарь Московского комитета партии В. М. Загорский.

Погибших похоронили у Кремлевской стены. Теперь у этого особняка — новый адрес и новые хозяева. У входа — высокая мраморная плита: «Памяти погибших при взрыве…» Если вы пройдете на параллельную улицу — улицу Станкевича (бывший Чернышевский переулок), то увидите каменную стену, которая отгораживает небольшой сад, и ши- рокий балкон второго этажа. Ту самую стену, через которую перелезли когда-то террористы, и тот самый балкон, с которого один из них швырнул бомбу через застекленную дверь в зал заседаний.

В тот же вечер и в тот же час чекисты начали розыск террористов.

(Чекисты: Сборник. — М., 1970)

Полвека — огромный срок, и уже мало надежд найти живых свидетелей давних событий.

Илья Александрович Фридман, семидесятилетний москвич, бывший питерский рабочий и солдат Литовского полка, проработал в Московской ЧК всю гражданскую войну и был одним из непосредственных участников этого тайного боя — боя московских чекистов с бандой «анархистов подполья». И в нашем рассказе воспоминания его будут тесно переплетены с немногочисленными историческими документами.

Итак, теплый и тихий вечер 25 сентября 1919 года…

Взрыв был так силен, что его услышали, наверное, во всей тогдашней Москве. А на Лубянке, отделенной от Леонтьевского лишь несколькими кварталами, он был слышен особенно явственно и резко.

Сразу же зазвонили телефоны в кабинетах начальника МЧК Василия Николаевича Манцева и других ответственных сотрудников. Что случилось? Где взрыв? Манцев немедленно связался по телефону с городской пожарной охраной, откуда сообщили: взорван и горит дом Московского партийного комитета.

Эта страшная весть застигла И. А. Фридмана в кабинете Станислава Адамовича Мессинга — начальника отдела по борьбе с контрреволюцией. Еще не положив трубку на рычажки, Мессинг обернулся к нему:

— Берите пару ребят и немедленно — туда!

Вдоль высокой ажурной ограды двухэтажного особняка, в котором размещалась в те годы Московская чрезвычайная комиссия, застыла вереница пролеток. Это был основной транспорт МЧК — сотня извозчиков, которые посменно круглые сутки дежурили у ворот… Трое чекистов вскочили в одну из пролеток и помчались в сторону Тверской.

Батальон красноармейцев оцепил развороченный взрывом особняк. Пожарники струями воды сбивали огонь с рухнувшей крыши, выносили раненых и убитых. За цепочкой красноармейцев стало постепенно нарастать кольцо москвичей…

Едва Фридман выскочил из пролетки, как его остановила та самая женщина, которая заставила его пережить несколько жутких минут.

— Пойдемте, я покажу вам, где враги ваши пируют и веселятся! Тут рядом, через улицу…

Илья Александрович захватил с собой четырех чекистов, и они почти бегом двинулись по Леонтьевскому переулку к Тверской…

Женщина привела их к многоэтажному дому в Глинищевском переулке и вошла в подъезд.

— Вот тут! — указала она на одну из дверей, выходившую на просторную лестничную площадку.

Чекисты были так поглощены мыслью об опасностях предстоящей стычки за этой дверью, что упустили из виду свою проводницу. Потом они пожалели о своей оплошности… Но об этом еще пойдет речь впереди.

…Расследование преступлений непосредственно руководил председатель МЧК Василий Николаевич Манцев.

Где искать террористов?

На совещании в Леонтьевском переулке шла речь о тайных пособниках Деникина — участниках так называемого «Национального центра», — и поэтому естественно было предположить, что кто-то из уцелевших заговорщиков решил отомстить за разгром своего подполья.

Но прошло несколько дней, и чекисты поняли, что они пошли по ложному следу. В их руки попала листовка — «Извещение», отпечатанная в нелегальной типографии «Всероссийским повстанческим комитетом революционных партизан» (анархисты, как известно, всегда любили пышные, громыхающие слова). Составители подметного листка похва-, лялись тем, что бросили бомбу в здание Московского комитета большевиков.

Значит, анархисты!

И тут чекисты обратили внимание на тот факт, что с поверхности жизни в последние месяцы исчезли их «старые знакомые» — анархисты, с которыми приходилось сталкиваться раньше. Тогда, когда были разоружены и разогнаны анархистские притоны в некоторых московских особняках; тогда, когда шло следствие по крупным ограблениям… Вполне возможно, что «рыцари черного знамени» порешили начать тайный террор против Советской власти и нырнули с этой целью в подполье.

Дела, заведенные некогда на таких анархистов, были затребованы из архива. За квартирами их установили непрерывное тайное наблюдение…

Подходил октябрь, но розыск все еще был безуспешным.

А положение нашей Республики в канун второй ее годовщины было поистине тяжелейшим. В середине октября, захватив уездный городок Новосиль на Орловщине, белогвардейские дивизии подошли к Москве на самое близкое расстояние за всю гражданскую войну — 300 километров по прямой до Кремля.