Михаил Давидов - Тайны гибели российских поэтов: Пушкин, Лермонтов, Маяковский [Документальные повести, статьи, исследования]

Обратим внимание на разительное несоответствие между ничтожным характером ссоры и ее трагическими последствиями. Танцы без заминки продолжались, никто из гостей даже не обратил внимания на краткое объяснение Мартынова с Лермонтовым. Не придал ему никакого значения и Лев Пушкин, по существу, единственный незаинтересованный свидетель ссоры. Ему и в голову не пришло, что за такую мелочь можно вызвать человека на дуэль, поэтому через двое суток для него как гром среди ясного неба прозвучало известие о гибели Лермонтова. Слова Михаила Юрьевича, что они с Николаем Соломоновичем уже на следующий день будут «добрыми друзьями», свидетельствуют о том, что и сам поэт не предполагал, что этот мелкий эпизод заслуживает выяснения отношений с пистолетами в руках.

Все говорит о том, что вышеназванный эпизод явился лишь поводом для вызова Лермонтова Мартыновым. Николай Соломонович пришел на вечер уже с твердо принятым решением вызвать «задиристого» поручика на поединок.

Дуэль Лермонтова и Мартынова состоялась около 18 часов 30 минут 15 июля 1841 года в 4-х верстах от Пятигорска, у северного склона горы Машук, недалеко от Перкальской скалы.

Последняя названа по имени ссыльного поляка Перкальского, который жил когда-то в сторожке неподалеку от скалы. Любопытно, что официальное «Место дуэли М. Ю. Лермонтова», где стоит обелиск работы Б. М. Микешина и которое осмотрели уже миллионы туристов со всех концов света, на самом деле расположено примерно в километре от истинного места поединка. Оказывается, в 1881 году ошиблась комиссия под председательством вице-губернатора Терской области Г. X. Якобсона и лермонтоведа П. А. Висковатова, созданная для определения места поединка.

Выбранная площадка для дуэли была очень неровной и включала участок дороги (старой), соединявшей Железноводск и Пятигорск, и примыкавшую к дороге небольшую поляну, окруженную кустарником. Место для дуэли было выбрано второпях, ибо, когда дуэлянты и секунданты, собравшиеся первоначально у немецкой колонии Каррас (ныне поселок Иноземцево), направились оттуда для выбора подходящего участка, их быстро нагоняла приближавшаяся к Машуку огромная грозовая туча.

Наиболее точно место дуэли описано в Акте осмотра места происшествия, которое проведено было следователями 16 июля в присутствии арестованных секундантов Глебова и Васильчикова: «Это место отстоит на расстоянии от города Пятигорска верстах в четырех, на левой стороне горы Машухи, при ее подошве. Здесь пролегает дорога, ведущая в немецкую николаевскую колонию (Каррас). По правую сторону дороги образуется впадина, простирающаяся с вершины Машухи до самой ее подошвы; а по левую сторону дороги впереди стоит небольшая гора. Между ними проходит в колонию означенная дорога. От этой дороги начинаются первые кустарники, кои, изгибаясь к горе Машухе, округляют небольшую поляну. Тут-то поединщики избрали место для стреляния» [171] Военно-судное дело. — ИРЛИ, ф. 524. Оп. 3, № 16, л. 31–33 об. . Как следует дальше из «Акта», барьеры были расставлены на дороге, вдоль нее.

Секундантами со стороны Мартынова являлись друг М. Ю. Лермонтова корнет М. П. Глебов, проживавший на одной квартире с Николаем Соломоновичем, и 22-летний князь А. И. Васильчиков, сын председателя Государственного совета, тайный недруг Михаила Юрьевича. Со стороны Лермонтова секундантами были его родственник (двоюродный дядя) капитан А. А. Столыпин и свояк Михаила Юрьевича князь С. В. Трубецкой [172] В лермонтоведении отсутствует единая точка зрения по вопросу о том, кто на чьей стороне был из секундантов. Мы привели главную и наиболее распространенную версию, совпадающую с нашим анализом. . Однако после дуэли имена двух секундантов (Столыпина и Трубецкого) решено было скрыть, так как они находились на Кавказе в положении сосланных и обоих ненавидел Николай I. Поэтому на следствии пришлось перераспределить роли двух оставшихся секундантов: Глебов назвал себя секундантом Мартынова, а лукавый Васильчиков — секундантом… Лермонтова.

Князь А. И. Васильчиков до конца своих дней уверял, что был секундантом со стороны Михаила Юрьевича. Однако это решительно опроверг Н. П. Раевский, свидетель дуэльной ситуации. В своих воспоминаниях [173] Н. П. Раевский. Рассказ о дуэли Лермонтова // Л. в восп. — С. 422. он привел эпизод, доказывающий, что Васильчиков был секундантом Мартынова. Чтобы дать забыться ссоре, члены лермонтовского кружка отправили 14 июля Лермонтова и Столыпина в Железноводск и через несколько часов собрались посовещаться, что же им дальше делать. В этот момент к ним явился сильно взволнованный Мартынов, заявивший, что он не отступит от дуэли. У него поинтересовались: «Кто же у вас секундантом будет?» Мартынов ответил: «Я был бы очень благодарен князю Васильчикову, если б он согласился сделать мне эту честь!» И, к большому удивлению присутствующих, Васильчиков тотчас охотно согласился на это предложение.

Этот же эпизод в точности описал Н. А. Кузминский в статье [174] Н. А. Кузминский. Дуэль Лермонтова с Мартыновым // Петербургская газета. — 1887, 13 июля. — С. 4. , которая являлась литературной записью воспоминаний его отца, командовавшего в 1841 году казачьей сотней на окраине Пятигорска, лично знавшего Верзилиных, Лермонтова и его друзей.

На дуэли, помимо секундантов, негласно присутствовали: боевой товарищ Лермонтова Руфин Дорохов, проводник Евграф Чалов и другие свидетели, разместившиеся в окружавшем дуэльную площадку кустарнике. По уверению жившего неподалеку от домика Лермонтова его бывшего однополчанина А. И. Арнольд и, «вся молодежь, с которою Лермонтов водился, присутствовала скрытно на дуэли, полагая, что она кончится шуткой и что Мартынов, не пользовавшийся репутацией храброго, струсит и противники помирятся» [175] А. И. Арнольди. Лермонтов в Пятигорске в 1841 году // Л. в восп. — С. 274. .

Условия дуэли были составлены секундантом Мартынова князем Васильчиковым, который, несмотря на свой молодой возраст, уже имел большой опыт секундантства на дуэлях. При составлении условий он консультировался с Николаем Соломоновичем. Условия дуэли носили жестокий, бесчеловечный характер и были совершенно не адекватны той мелкой ссоре в доме Верзилиных, которая послужила поводом для вызова. Причем «составители» уже знали, что Лермонтов категорически отказывается от своего выстрела, а следовательно, Мартынов будет стрелять в обезоружившего себя противника.

Лермонтов отказался от своего выстрела еще в первой половине дня 14 июля. Приводим его заявление друзьям в изложении Н. П. Раевского: «…Мартынов пускай делает, как знает, а что сам он (Лермонтов) целить не станет. „Рука, — сказал, — на него не поднимается!“» [176] Н. П. Раевский. Рассказ о дуэли Лермонтова // Л. в восп. — С. 422.