Илья Деревянко - Научные и научно-популярные произведения. Том 3. История разведки и контрразведки Российской империи

Работая на австрийцев, агент Гримм у себя в штабе заставил изрядно потрудиться штабных писарей, у которых излишнее служебное рвение начальника вызывало глухое недовольство. По свидетельству писаря Антона Кречетовича, писарь Курилович, который, на свою беду, научился печатать на машинке и поэтому получал наибольшее количество заказов, как-то воскликнул в сердцах: «Удивительно, зачем это адъютанту понадобился третий экземпляр «Всеподданнейшего отчета». Уже просто надоело!»

В то же время агент усилил меры предосторожности и, чтобы избежать возможных подозрений, старался реже встречаться с австрийским консулом. В очередном письме в Вену он просил не передавать деньги через консула и обещал сам приехать за ними летом или осенью 1901 года.

Выпрашивая деньги у австрийцев, Гримм всячески набивал себе цену – у него, мол, сообщники в Петербурге, через которых можно в ближайшее время добыть сверхсекретную информацию. А для этого нужны деньги. Да, да, господа, деньги и еще раз деньги. Однако просьбы Гримма оставались без ответа. В это время руководители австрийской разведки точно так же, как и в России, сильно страдали из-за недостатка ассигнований и потому не любили выдавать авансов, а платили только за сделанную работу.

Вскоре подполковник снова отправился в Вену, взяв с собой «Высочайше утвержденную инструкцию командующему войсками по управлению Варшавским укрепленным районом» и «Секретную часть всеподданнейшего отчета командующего войсками за 1899 год». На вокзале его встретил Юлиан Дзиковский и отвез в отель «Фегетгофф» на узкую тихую улочку. На следующий день в 8 часов вечера он встретился с начальником разведотделения. Очередной «гонорар» в 12 000 рублей просителю выдали, но недвусмысленно намекнули: «пора, дескать, съездить в Петербург».

И Гримм в скором времени действительно прибыл в Петербург со своей любовницей. Видимо, шпион решил показать кормильцам – он начал действовать! К тому же не исключено, что Гримм все же попытался через своих знакомых найти возможность получить информацию в Главном штабе. Если так, то он ничего не добился. В противном случае среди обнаруженных при обыске бумаг наверняка нашлись бы либо копии, либо пометки, указывающие на получение подобной информации. Уверенный, что действует очень ловко и не вызывает у окружающих ни малейших подозрений, Гримм хранил дома копии переданных за границу документов, даже не задумываясь о возможности разоблачения. Возможно, он надеялся продать их еще кому-нибудь, да и учет проделанной работы нужен.

Между тем в личной жизни Гримма бушевала буря. Терпению жены пришел конец – она атаковала Серафиму и ее мужа анонимными письмами. А однажды, встретив соперницу на улице, при многочисленной публике устроила дикий скандал. Доставалось и самому Гримму. И вот как раз в разгар семейных неурядиц он неожиданно получил на почте записку следующего содержания: «По поводу картин зайдите при случае и получите на почте письмо под известными инициалами». (В свое время шпион договорился с австрийцами, что письма будут приходить на почту до востребования на инициалы А.Н.Г., а сам отправлял письма в Вену под псевдонимом Иван, Софи, Рубин, Зарубин.) Записка была написана почерком Дзиковского и переправлена, судя по всему, через консула. Что было в самом письме, так и осталось тайной, поскольку Гримм на почту не пошел: семейная драма находилась в пике своего развития, а из-за слов «при случае» он решил, что письмо не имеет большого значения.

А мадам Гримм продолжала писать анонимные письма и добилась-таки ссоры любовников. В ноябре 1901 года Гримм, ворвавшись в квартиру Бергстрем, потребовал вернуть все подаренные ей вещи. Серафима ехидно предложила, чтобы он потребовал их через суд. Анатолий Николаевич поднял страшный шум, и мадам Бергстрем послала служанку звать на помощь. Тогда Анатолий Николаевич благоразумно удалился.

В последних числах ноября агент вновь был в Петербурге, но на сей раз не по шпионским делам. При содействии Эмиля Руппа и Андроника Фитисова он собирался приобрести у некоего Гольдштейна доходное имение, которое, судя по слухам, тот продавал по дешевой цене. Вместе с ними отправилась его законная супруга, боявшаяся оставлять мужа без присмотра. Рупп и Фитисов остановились на Малой Морской улице в гостинице «Гранд отель», а Гримм с женой – на квартире у своего дяди Оскара Андреевича, действительного статского советника и известного в то время ихтиолога [15] Ихтиолог – специалист по рыбам и другим обитателям подводного мира. .

Помимо хлопот по покупке имения, он рассчитывал побывать в наградном отделении Главного штаба: командующий войсками Варшавского военного округа недавно представил Гримма к награде за усердный труд, а Главный штаб из-за своих соображений ходатайство отклонил. Поэтому он был преисполнен «благородного» негодования и собирался отстаивать свои права.

Дело с покупкой имения не ладилось. Гольдштейн, как выяснилось, продавал его отнюдь не задешево, агенту вновь потребовались деньги. Кроме как у австрийцев взять было негде, и он отправил в Вену телеграмму в надежде на аванс. «Азан. Вена. Все идет отлично. Все вышлю по возвращении 10 декабря. Теперь необходимо 3000 рублей. Прошу их перевести завтра на мое имя в Петербург на банкирскую контору Вавельберга. Деньги эти пойдут в общий счет. Они нужны здесь для уплаты. Анатоль». В целях конспирации обратным адресом шпион указал не квартиру своего дяди, а гостиницу «Гранд отель», где остановились Фитисов и Рупп. В течение пяти дней пребывания в Петербурге он дважды заходил в контору Вавельберга, но безуспешно. В первых числах декабря Гримм вернулся в Варшаву. Между тем его предательская «эпопея» близилась к логическому завершению.

Как уже упоминалось, русской разведке удалось завербовать одного из сотрудников разведотделения австрийского военного министерства. Этот агент сообщил, что в штабе Варшавского военного округа действует опасный австрийский шпион. Агент не знал его настоящей фамилии. Тем не менее он обещал в скором времени сообщить информацию, которая даст возможность раскрыть инкогнито предателя.

Над Гриммом сгущались тучи. Ничего не подозревая, он продолжал собирать информацию для отправки в Вену. Неожиданно напомнила о себе германская разведка. В свое время подполковник получил у немцев аванс в 2000 марок, чтобы переслать стратегические сведения, которые обещал добыть в Главном штабе. Прошло уже более двух лет, но сведений так и не было. Агент надеялся, что в Берлине о нем забыли. Немцам надоело ждать, и 1 января 1902 года Гримм получил из Берлина поздравительную рождественскую открытку с надеждой вскоре увидеться с агентом № 2. Предатель испугался и поспешил заверить германских хозяев, что в ближайшее время они получат заказанную информацию. Встреча с представителем немецкой разведки должна была состояться у германского вице-консула между 2 и 5 марта 1902 года. Из числа подготовленных для австрийцев документов Гримм отложил два для немцев. Этого, по его мнению, было вполне достаточно, чтобы не возвращать 2000 марок и избежать нареканий за двухлетнее молчание.