Андрей Табарев - Древние ольмеки: история и проблематика исследований

----------

В фазе своего расцвета Сан-Лоренсо являлся церемониальным и политическим центром достаточно обширной территории, включавшей практически весь бассейн р. Коатцакоалкос. Южные подступы к Сан-Лоренсо контролировались менее крупными центрами (или центрами второго уровня) — Лома-дель-Сапоте (Loma del Zapote) [207]и Лас-Камелиас (Las Camelias), северные — Эль-Ремолино (El Remolino) и Эль-Бахио (El Bajio), западные — Эстеро-Рабон (Estero Rabon). Ольмекские земледельцы освоили практически все потенциальные возвышенности и даже небольшие полу затапливаемые островки вокруг Сан-Лоренсо. Археологические материалы красноречиво свидетельствуют о существовании здесь десятков мелких центров, поселков и мест сезонного рыболовного промысла, составляющих третий уровень в иерархии ольмекских памятников.

К особой категории следует отнести памятники ритуального значения, традиционно приуроченные к значимым для ольмеков элементам рельефа — источникам пресной воды, одиночным возвышенностям, местам слияния рек.

Рис. 49. План местности в районе памятников Эль-Манати (холм Манати) и Ла-Мерсед (по: [Ortiz, Rodriguez, 1996, p. 156]).

В первую очередь к таким памятникам относится местонахождение Эль-Манати, расположенное в 17 км на юго-восток от Сан-Лоренсо (рис. 49). Первые находки были сделаны местными жителями при рытье пруда еще в первой половине 1980-х гг. Стационарные исследования, проводившиеся мексиканскими специалистами на памятнике с 1987 г., открыли совершенно новую страницу ольмекской археологии [208].

Эль Манати, как сакральное место для ритуалов и приношений, возник в древности около источника у подножия холма. Благодаря анаэробным условиям (без доступа кислорода) болота, в археологическом контексте сохранились практически все органические материалы, столь редкие на ранее известных ольмекских памятниках. Археологам пришлось работать в буквальном смысле этого слова по колено в жидкой грязи, но эта работа принесла удивительные находки.

В истории Эль-Манати в качестве места, регулярно посещавшегося пилигримами из крупных населенных пунктов, исследователи выделяют несколько фаз. Наиболее древняя из них — фаза Манати A (Manati A phase) датируется в пределах 1600–1500 гг. до н. э. Предполагается, что дно водоема было предварительно выложено плитками песчаника, а затем туда были помещены керамические и каменные сосуды, жадеитовые кельты и бусы, а также девять сфероидов из каучука [209].

Следующий по времени слой с находками относится ко времени фазы Манати В (Manati В phase) и датируется в пределах 1500–1200 гг. до н. э. Его составляют тщательно отполированные жадеитовые кельты, выложенные сериями в горизонтальном положении или с ориентацией по сторонам света. Их дополняют небольшие каучуковые сфероиды, в которых специалисты усматривают мячи для ритуальной игры.

Третий период жертвенных приношений связан с фазой Макаял A (Makayal A phase) и датируется временем 1200–1000 гг. до н. э. В воды священного источника были погружены около 40 деревянных бюстов [210]. Они сопровождались деревянными жезлами, каменными ножами с деревянными рукоятями, фрагментами плетеных циновок и веревок, комками гематита, раскрашенными костями животных, остатками листьев, плодов, орехов (рис. 50).

Рис. 50. Деревянные антропоморфные бюсты. Эль-Манати (по: [The Olmec World…, 1995, p. 16]).

Особое внимание исследователей привлекли находки костей грудных и даже новорожденных детей, принесенных, по всей вероятности, в жертву ольмекским богам вместе с богатыми подарками в приношениями.

Эль-Манати был не единственным подобным священным источником. Исследования на местонахождении Ла-Мерсед (всего в 3 км от Эль-Манати) позволили зафиксировать не менее выдающиеся жертвенные комплексы. Только в одном из них насчитывается более 600 кельтов. Они менее изящны, чем аналогичные находки в Эль-Манати, но также сопровождаются значительным количеством других даров, в частности, обломками гематитовых и пиритовых зеркал, 70-сантиметровой каменной стелой с типично ольмекским лицом и крупным кельтом из зеленого камня с изображением искаженного гримасой детского лица («El Bebe») [211].

В зоне, контролируемой Сан-Лоренсо, следует упомянуть еще несколько важных местонахождений. Это Лагуна-де-лос-Серрос (Laguna de los Cerros), Лас-Лимас (Las Limas) и Ла-Оахакенья (La Oaxaquena).

Рис. 51. Общий план памятника Лагуна-де-лос-Серрос (по: [Bernal, 1969, р. 47]).

Лагуна-де-лос-Серрос оценивается как исключительно интересный и важный центр, существовавший в широком хронологическом диапазоне от ран не формативного до классического периода. На площади ок. 40 га прослеживаются очертания примерно 100 различных земляных насыпей, центральная пирамида высотой 20 м и 170-метровая площадка (рис. 51). Известно ок. 40 каменных монументов ольмекского происхождения, которые, по всей видимости, были частично повреждены или перемещены в начале классического периода. Монументы изготавливались на расположенной неподалеку каменоломне-мастерской Лано-дель-Хикаро. Вполне возможно, что эта мастерская поставляла полуфабрикаты в Сан-Лоренсо [212].В непосредственной близости от Лагуна-де-лос-Серрос известны и другие пункты с одиночными находками скульптурных изображений — Ла-Исла, Эль-Кардональ, Лома-де-ла-Пьедра, Куатотолапан, Круз-дель-Милагро. Все они перспективны для дальнейших исследований.

Памятник Лас-Лимас (40 км к югу от Сан-Лоренсо) стал известен сначала как место находки уникальной скульптуры — фигуры сидящего молодого человека с ягуароподобным младенцем на руках, получившей название «Повелитель из Лас-Лимас» (Lord of Las Limas) [213]. Проведенные на месте находки исследования показали, что в раннеформативный период здесь существовало большое поселение. На площади ок. 100 га зафиксировано примерно 800 близкорасположенных насыпей (возможно, платформ для жилищ) [214].

Ла-Оахакенья — памятник, расположенный на излучине р. Коатцакоалкос в 27 км к югу от Сан-Лоренсо и в 14 км от Лас-Лимас. Предварительные археологические изыскания позволили зафиксировать несколько групп насыпей и фрагменты раннеформативной керамики. Центр памятника в древности был, по всей видимости, окружен внушительным рвом — ок. 10 м глубиной и 15 м шириной. Этот факт дает основание рассматривать Ла-Оахакенью в качестве одного из укрепленных форпостов в системе зоны Сан-Лоренсо [215].

Одной из главных причин постепенного угасания Сан-Лоренсо в последующее время исследователи считают динамику палеоэкологической обстановки. Есть основания предполагать, что истощение сельскохозяйственных угодий, смещение русла рек и изменение уровня грунтовых вод в районе плато существенно повлияли на экономическую составляющую ольмекского центра. В то же время остается открытым и вопрос о субъективном факторе — вторжении соседей или социальном конфликте.