Николай Непомнящий - Люди и динозавры

Рыбаков высказывает сожаление, что славянские письменные источники, кроме вышеприведенного, не сообщают ничего о культе ящера. Отсюда он делает вывод, что культ владыки подводно-подземного мира был мало связан с земледельческим мировоззрением славянских племен лесостепного юга и в большей степени отвечал архаическим воззрениям лесных племен, у которых рыболовство и охота играли большую роль.

На это можно возразить, что сведения такого характера могли представлять собой часть устной культовой традиции, содержание которой охранялось от непосвященных. Анализируя архаические обряды, производившиеся во время процедуры посвящения, Пропп сетует на следующее затруднение: «Изучение самого обряда не дает нам никакого ключа к его пониманию. Этот ключ дают нам сопровождающие его мифы. Беда только в том, что там, где обряд жил как живой, мифы рассказывались во время посвящения и представляли собой строжайшую тайну. Их знали только посвященные. Они не рассказывались открыто и не сообщались европейцам. Записаны они уже тогда, когда рассказы открепились от обряда, записаны европейцами поздно, у народов, уже потерявших живую связь с обрядом».

В качестве веского аргумента, подтверждающего нашу версию, можно сослаться на замечание историка П. Н. Крекшина (1684–1763), введшего в 1735 г. «Новгородский летописец» в научный обиход. В обращении к Академии наук он отмечал, что предание о Волхе-крокодиле не упоминается «в печатных исторических книгах прошлых лет», но жители Новгорода «исстари друг другу об оном сказывают и истории имеют у себя». В том же контексте можно вспомнить словацкую и болгарскую ритуальную обрядность, связанную с «шарканами» и «юнаками», характерную именно для южных сельскохозяйственных регионов.

Как бы то ни было, у населения киевского Поднепровья в VI–VII вв. культ ящера как хозяина «нижнего мира» засвидетельствован достаточно внятно. В новгородской земле этот культ был, очевидно, в полном расцвете и много позже, в XXIII вв. Об этом свидетельствует обилие изображений ящера в прикладном искусстве.

В составе новгородских древностей X–XI вв. присутствуют ручки деревянных ковшей, представляющие собой тщательно обработанное скульптурное изображение ящера. В начале XII в. ковши с фигурными резными ручками исчезают, и на смену им приходят более простые и строгие ковши с прямыми ручками. В XIII в. ковши-ящеры встречаются уже в единичных экземплярах.

У ящеров, изображаемых на ковшах, крупная морда с огромной пастью и четко выделенными зубами; на шее в той или иной форме обозначена идеограмма воды: круговая зигзагообразная линия, каплеобразные ряды или сложная орнаментальная плетенка.

Заострим внимание на возможной связи между идеограммой воды, изображаемой на шее славянских ящеров, и спинными пластинами, являющимися характерной деталью внешнего облика некоторых разновидностей динозавров, в частности, стегозавров и зауроподов. Припомним обилие изображений динозавров со спинными треугольными пластинами на камнях Ики и скульптурах из Акамбаро. Среди них представлены как известные виды динозавров, не принадлежащие к подотряду зауроподов, так и виды, совершенно не известные современной науке. Для скептически настроенного читателя еще раз напомним, что аналогичные ящеры с характерными треугольными спинными пластинами присутствуют и на изделиях, принадлежащих вполне признанным перуанским археологическим культурам наска (II в. до н. э. — VI в. н. э.) и моче (I–VIII вв. н. э.) (фото 48, 50).

Рыбаков подчеркивает, что изображение ящера на славянских ковшах отнюдь не случайно, т. к. ковш-черпало был неотъемлемой частью обрядового пира, многократно упоминаемой в поучениях против язычества: «Ставяще трапезу… и черпала наполняюще вина добровольного»; «Вы же (обращается Бог к язычникам) оставльшеи мя и забывающе гору святую мою и готовающе трапезу Роду и рожаницам, наполняюще чръпания бесом — аз предам вы на оружие и вси заколением падете».

Отсюда можно заключить, что языческий Род, упоминаемый в одном ряду с рожаницами, отождествлялся у славян (как минимум в новгородских землях) с ящером, занимавшим центральное положение в первоначальном тройственном святилище на Перыни. Рыбаков полагает, что в новгородских землях, где значительную часть благосостояния составляла рыба и водные пути, главное божество (Род) понималось как царь водной стихии — ящер.

Помимо ритуальных ковшей, морды ящера украшали кровли домов, что в очередной раз связывает это существо с темой воды, в данном случае дождевой, т. е. небесной. Российский фольклорист, доктор филологических наук Н. А. Криничная указывает, что на Севере концам балок-куриц придавали фантастические формы змеи с разинутой пастью или некоего чудовища с рогами. Здесь нам следует вспомнить, что на камнях Ики и скульптурах из Акамбаро некоторые динозавры изображаются с рогами, которые также являются характерной чертой «чудских» ящеров и дальневосточных драконов. Все эти существенные детали еще раз указывают на то, что в основании культа подземно-подводного ящера лежат представления о реальном реликтовом существе или нескольких его разновидностях, ставших объектом религиозного поклонения в целом ряде культур евразийского континента.

В русских кладах женских вещей XI–XII вв. встречаются длинные серебряные цепи сложного плетения, которые носились на шее и спускались ниже пояса, образуя самый нижний ряд украшений. Цепи замыкались двумя головками ящеров, застегнутыми небольшим кольцом. По месту нахождения ящеров в общем ансамбле костюма они соответствовали представлениям о владыке «нижнего мира». Ящеры с женских украшений заставляют вспомнить о «чудском» двуглавом ящере, одной головой заглатывающем вечернее Солнце, а головой, расположенной на противоположном конце туловища, извергающем Солнце восходящее. Аналогичный сюжет присутствует на вщижских алтарных арках, которые Рыбаков считал самым важным и убедительным доказательством того, что люди русского средневековья считали ящеров неотъемлемой частью общей космологической системы.

Вщижские бронзовые арки были обнаружены одним из основателей Государственного исторического музея и Московского археологического общества, археологом А. С. Уваровым (1825–1885) в алтаре церкви середины XII в. в удельном городе Вщиже. Арки представляют собой каркас конструкции напрестольной сени, воздвигаемой при торжественном богослужении над алтарем. Центром системы здесь являются полуподземные ящеры или один ящер, зрительно расчлененный на два изображения, для того чтобы оказаться одновременно и у заходящего, и у восходящего Солнца. Мастер внес в свою композицию целый ряд чисто архаических деталей, раскрывающих не столько понимание картины мира христианскими космографами, сколько древнейшее, идущее из глубин веков, представление о мире, в котором центральной фигурой был архаичный ящер, распоряжающийся ходом самого Солнца. Эти арки показывают, что и много позднее рассматриваемого времени в церковном искусстве Руси ящер был неотъемлемым элементом представлений о макрокосме. Подробное описание и анализ сложной космологической композиции вщижских арок представлено в работе Рыбакова «Язычество древней Руси» (1987).