Николай Непомнящий - Люди и динозавры

Похожая коллизия изложена в работах английского египтолога и антрополога Маргарет Элис Мюррей. В 1915 г., вернувшись из Египта на лечение в родные пенаты, успешный египтолог Мюррей увлеклась историей колдовства и ведьмовских процессов. Итогом ее изысканий стали книги, которые произвели настоящий шок в академической среде и вызвали оживленную полемику: «Культ Ведьмы в Западной Европе» (1921), «Бог Ведьм» (1933), «Божественный король Англии» (1954). Мюррей утверждала, что «ведьмовство» в Средние века и эпоху Возрождения представляло собой остатки языческой религии, связанной с плодородием и уходящей своими корнями в период палеолита. Религия эта являлась намного более распространенной и организованной, нежели было принято считать среди историков, и продолжала успешно функционировать после номинального принятия христианства. Христианство было только официальной маской, принятой исходя из «политических соображений». Даже при желании официальные власти не имели реальной возможности подавить «колдовской культ», поскольку его обряды считались необходимыми для «благосостояния общества». По этой причине вплоть до Реформации существование древнего культа и его ритуалы тайно поощрялись самыми высокопоставленными лицами. Культ имел развитую организацию, которая охватывала все слои общества, включая королей, министров и даже христианских прелатов. Его адепты поклонялись «двуликому рогатому богу», которого можно отождествить с Янусом, или Дианусом, а также кельтским Цернунном. Впоследствии инквизиторы «в своем невежестве и фанатизме» смешивали это божество с Сатаной. Невзирая на то, что согласно реконструкции самой Мюррей этот культ сопровождался человеческими жертвоприношениями, она положительно воспринимала его характер, поскольку видела в нем «пример равноправия и освобождения женщины, раскрепощенную сексуальность и протест против угнетения официальной церковью».

Отдельного упоминания заслуживает совпадение некоторых построений Мюррей с утверждением Бурра о скрытом продолжении практики ритуальных человеческих жертвоприношений под видом официальной казни преступников. По мнению Мюррей, вплоть до XVIII в. представление о божественной власти монарха и его статусе живого олицетворения Бога на земле воспринималось в самом буквальном смысле. Это подразумевало, что в соответствии с практикой, существовавшей на протяжении многих столетий, король как воплощение божества должен быть принесен в жертву богу плодородия для блага своих подданных. Со временем этот обычай трансформировался, и функцию буквальной искупительной жертвы стал выполнять не сам правящий монарх, а избранный представитель из числа близких ему лиц: по крови, семейным связям, высокому положению в государстве. Такие жертвы, по мнению Мюррей, практиковались не только в Англии, но и в других странах Западной Европы. В Англии подобные искупительные жертвы осуществлялись в царствование каждого из монархов, по крайней мере, со времени Вильгельма Завоевателя, т. е. со второй половины XI и до начала XVII в., а может быть, и позднее. Первоначально жертва («заместитель») выбиралась по приказу короля. Впоследствии ритуальное жертвоприношение изображалось как результат законного разбирательства и вынесенного приговора: «Такие юридические убийства историкам было трудно объяснить, поскольку эти убийства являлись отрицанием всех принципов человеческого правосудия и христианской религии, которую, как предполагается, исповедовали и король, и судьи». Христианская церковь на протяжении долгого времени вынуждена была мириться и даже идти на компромисс с этим языческим обычаем, канонизируя некоторых лиц, ставших искупительными жертвами. Вместе с тем духовенство, обладая монополией на ведение летописей, старалось скрывать существование этого языческого культа.

Нет ничего принципиально невероятного в самой возможности сохранения элементов «старой» языческой идеологии, популярной в среде военно-политической и религиозной элиты Римской империи, не воспринявшей христианской реформы Константина Великого. Равно как и в том, что фрагменты этой элитной идеологии вместе с беженцами из Аквилеи могли быть перенесены на венецианскую почву, где получили определенное развитие, смешавшись с местными языческими культами, связанными с почитанием морского чудовища.

Довольно прозрачный намек на апологию таких, в т. ч., современных культов мы находим в работе «Великая мать» (1955), принадлежащей перу Эриха Нойманна (1905–1960) — одного из крупнейших последователей психологической школы Карла Густава Юнга: «Лоно земли требует удобрения, а кровавые жертвоприношения и трупы — пища, которая ей больше всего по вкусу. Это — ужасный аспект, смертельная сторона сущности земли. В самых ранних культах плодородия окровавленные куски умерщвленной жертвы раздавались как драгоценные дары и подносились земле, чтобы сделать ее плодородной. Такие человеческие жертвоприношения ради плодородия существуют по всему миру абсолютно независимо друг от друга: в ритуалах Америки и Восточного Средиземноморья, в Азии и в северной Европе. Повсюду в ритуалах плодородия и человеческих жертвоприношений ведущую роль играет кровь. Великий земной закон — что не может быть жизни без смерти, был рано понят и еще раньше представлен в ритуале. Это означало, что укрепление жизни можно было купить только ценой жертвенной смерти. Но слово «куплено», на самом деле, — более позднее и является фиктивным логическим обоснованием. Резня и жертвоприношение, расчленение и кровавые дары предоставляют магические гарантии земного плодородия. Мы неправильно понимаем эти обряды, если считаем их жестокими. Для ранних культур и даже для самих жертв эта последовательность событий была необходимой и самоочевидной».

По всей вероятности, венецианский «Обряд обручения с морем» представляет собой видимую часть дожившего до наших дней архаического культа реликтового морского чудовища, совпадающего по своему основному содержанию с культами «хозяина рыбных богатств и водных путей» подземно-подводного ящера и южнославянских «повелевающих ненастьями хранителей урожая». Еще раз отметим, что в основании перечисленных культов лежит представление о возможности симбиотических взаимоотношений между человеком и реликтовыми чудовищами. Принципиальная осуществимость и, что немаловажно, ощутимая результативность такой коммуникации подтверждается существованием этих и родственных им культов на протяжении длительного исторического времени. Тем не менее, форма организации подобной коммуникации, основанная на регулярных человеческих жертвоприношениях, имеет куда более гуманные и конструктивные исторические альтернативы, представленные в самых разных религиозных традициях. В этом мы уже имели возможность убедиться на примере древнеегипетских владеющих «словами власти», сибирских «знающих слово», словацких «чернокнижников», китайских «сяней», буддийских монахов и христианских подвижников.