Мейрин Митчелл - Эль-Кано. Первый кругосветный мореплаватель

От музея широкая аллея ведет вниз по склону горы Ургулл к восточному берегу бухты Сан-Себастьян, и внезапно перед вами на мысу возникает корабельная мачта. У ее основания стоит прекрасная бронзовая статуя Эль-Кано. Место для нее выбрано очень удачно, так как высоко над ней на выровненной площадке у обрыва вздымаются руины замка Мота; замок этот был построен в годы правления Карла V, на чьей службе великий мореплаватель и совершил свой легендарный подвиг.

Вид, открывающийся на эту статую и на бухту Сан-Себастьян, поистине великолепен. Рука Эль-Кано поднята, ладонь обращена в ту сторону, где за бискайскими горами лежит опоясывающий землю океан, по которому дерзновенный баск совершил свое кругосветное плавание. Эль-Кано изображен тут как «великий капитан», при шпаге и в шляпе с плюмажем. Под его левой рукой выбита надпись: «Viage al Rededor del Mundo, 8 de Setiembre de 1522» [23].

У его ног выгравирован герб, а под ним надпись: «Juan Sebastian Elcano, Hijo de Guetaria, Primero Que Dio la Vuelta al Mundo, 1476–1526».

(«Хуан-Себастьян де Эль-Кано, сын Гетарии, первый, кто совершил кругосветное плавание»).

Сбоку на ограде из песчаника, окружающей статую, имеется надпись, посвященная человеку, который в юности был пажом Эль-Кано и вместе с ним отправился на кораблях Лоайсы к Островам Пряностей. Этот юноша, Андрес де Урданета, стал мореплавателем, а потом монахом. Мы видели его бюст на фасаде дворца Депутации рядом с Эль-Кано и Окендо. На улице Наварра, в доме Окендо, построенном в 1540 году отцом «непобедимого адмирала», как с полным основанием назвал Окендо его главный противник ван Тромп, есть комната, посвященная памяти Эль-Кано. Из ее двойных окон открывается вид на склоны горы Улиа, где морские волны некогда разбивались о мощные стены дома Окендо.

Естественно, что Сан-Себастьян гордится Эль-Кано, и эта гордость обретает зримую форму в музее Сан-Тельмо, посвященном культуре басков и хранящем материальные памятники их свершений. И самое название музея напоминает об Эль-Кано, ибо «Сан-Тельмо» — это те «огни бури» [24], то знамение спасения, которое не раз видели Хуан-Себастьян и его спутники, когда их на пути к Молуккам настигал ураган. Внутри музея, в той его части, которая некогда была доминиканской часовней, в коллекции настенной живописи есть рисунок сепией по золотому фону: «Виктория» у берегов тихоокеанского острова, а на переднем плане — Эль-Кано, стоя в шлюпке, наблюдает за измерением глубин лотовым.

Однако не мирная тишина бывшей часовни и не уютная, обсаженная тамариском маленькая площадь перед музеем обращают наши мысли к Эль-Кано. Нет, в первую очередь память о нем живет в тех кипящих валах, что во время шторма врываются в бухту Сан-Себастьян и в гавань Гетарии, с грохотом разбиваясь о стены, которые в дни капитана-баска нередко подавались под их неистовым натиском. Этот берег, где часто бушуют подобные бури, и маленький рыбачий порт, некогда наполовину поглощенный морем, были достойным местом рождения человека, который совершил величайший подвиг в истории мореплавания.

Хотя точная дата рождения Эль-Кано до сих пор окончательно не установлена, есть много оснований полагать, что он родился в 1487 году и, следовательно, когда он умер, ему было около сорока лет. В 1519 году, давая показания перед следственной комиссией в Севилье, Хуан-Себастьян заявил, что ему «около тридцати двух». Если считать его слова доказательством того, что он действительно родился в 1487 году, то, значит, он был на четыре года старше Игнатия Лойолы [25]; Мигель Лопес де Легаспи, завоеватель Филиппин, родился около 1500 года, Франциск Ксавьер [26]— в 1506 году, а Андрес де Урданета, открывший наиболее удобный путь через Тихий океан с запада на восток, — в 1508 году. Таким образом, как указывает историк Артече, эти годы чрезвычайно важны для истории басков. Он справедливо утверждает, что «Хуан-Себастьян, самый старший из них, открывает дороги мира для этого созвездия своих земляков».

Считается, что свою фамилию величайший из всех гипускоанских мореплавателей унаследовал от рода Эль-Кано, некогда проживавшего у границ городских общин Айи, Гетарии и Сарауса. Округ Эль-Кано принадлежит к древнейшим областям этой провинции. Он упоминается в приходских книгах общины Айи в 1025 году [27]. В этой области бытует предание, что предкам Хуана-Себастьяна принадлежала одна из трех тамошних усадеб, носивших название Эль-Кано. В наше время эта фамилия в Гипускоа исчезла, но ее носят жители деревушки Эхуэс в Наварре. Некоторые баскологи считают, что эта фамилия происходит от баскского слова «Elk-ano», означающего «возделанные поля».

Побережье, образующее северную границу маленькой области, прежде называвшейся Эль-Кано, почти всюду прекрасно, если следовать обычным эталонам прекрасного, однако здешний климат отнюдь не располагает к блаженному покою; великолепные бури и высящиеся вдали вулканические хребты напоминают о буйстве стихийных сил. Баски не отличаются особой любовью к живописи и к красотам природы; одного пейзажа, даже самого прекрасного, мало, чтобы привязать их к родной земле. Баска, родившегося на побережье, в отличие от его земляков во внутренних областях нередко влекут чужие края. Как мы убедимся, именно эта страсть была присуща семье, в которой родился Эль-Кано.

Гетария, родной город Эль-Кано, находится на кантабрийском побережье, на полпути между мысом Игер возле франко-испанской границы и мысом Мачичако за Герникой. Часть города расположена на восточном склоне горы и существует предположение, что название «Гетария» происходит от двух баскских слов: «гарате» — горный склон и «ириа» — селение. Приморские кварталы занимают впадину на скалистом мысу, далеко вдающемся в море. Накатываясь с запада, волны в зависимости от погоды или тихо плещутся у берега, или яростно бьются о скалы; на востоке от самых опасных северо-западных ветров город защищает скала Сан-Антон, некогда бывшая островом. Маленькая гавань у подножия Сан-Антона ограждена волноломом и служит удобным приютом для рыбачьих лодок и каботажных судов. Маяк на вершине Сан-Антона — путеводная звезда застигнутых штормом моряков — не раз приходил на память Эль-Кано в зрелые годы, когда небесные «огни бури» вспыхивали на мачтах швыряемого волнами судна, возвещая затишье.

С горбатой вершины Сан-Антона, заросшей бузиной, ежевикой и высоким серебристо-голубым репейником, где армерия и клевер стараются отвоевать себе местечко у победоносного утесника, Эль-Кано и мальчиком, и взрослым мужчиной не раз смотрел вниз на Кантабрийское море, а зимой слушал, как грохочут ледяные волны, дробясь о скалы. Перед ним не было ничего, кроме Атлантического океана, простирающегося до самой Америки. Позади него прямо из моря вставали сложенные из песчаника стены древней крепости, за которыми теснились дома. Вспененные валы разбивались о старую дамбу Гетарии а в сильные штормы заливали узенькую улочку, уходящую в сводчатый проход под церковью Сан-Сальвадор. Эта церковь была построена в виде арки над улицей, чтобы не занимать лишнего места на мысу, который так узок, что на нем уместилось только три улицы, причем все они расположены на разных уровнях.