Вадим Нестеров - Служба забытых цитат

Ненавидеть легче, чем любить.

Строить сложнее, чем ломать.

Уйти проще, чем остаться и каждый день сохранять.

Воспитывать детей труднее, чем бранить.

Будить в людях словом доброту — почти непосильная задача, обличительные и язвительные тексты можно гнать километрами.

И так далее, и тому подобное… Всё деструктивное — легче, проще. Так было всегда, так есть и так будет.

Очень часто вспоминаю еще одну притчу.

Аристотель, как известно, читал лекции своим ученикам исключительно во время прогулок, его последователей так и прозвали — "перипатетики", прогуливающиеся. Вот однажды они всем ликеем шли по улице, а навстречу попалась известная афинская гетера.

— Вот ты гордишься своими учениками, — улыбнулась она. — А стоит мне поманить их пальцем — они тут же бросят тебя, и уйдут со мной.

— Конечно, — ответил Аристотель. — Ведь я веду их вверх, а ты — вниз.

Прав был философ, безусловно прав. Люди — существа слабые, и всегда выбирают путь наименьшего сопротивления.

Особенно, если вверх их больше никто не ведет.

Это в советское время обывателя в попу толкали и за уши тянули — классической музыкой и "Шахматной школой" по телевизору.

А сейчас все весело и с гиканьем толпой несутся вниз — с шутками, прибаутками, свистелками и перделками.

И мне иногда страшно.

Цитата № 1. Вместо эпиграфа.

Русские варвары врывались в кишлаки, аулы, стойбища, оставляя после себя города, библиотеки, университеты и театры.

© Валерий Токарев

Цитата № 2. Тезис

"Завоевание Российской Империей ханств Средней Азии привело к упадку на данной территории, серьезному отставанию (разрядка моя — ВН) во многих сферах от развитых стран мира, попранию национальных ценностей. Колониальная политика в крае отличалась тем, что в интересах империи упор делался на содержании основной части местного населения в неграмотности и отсталости".

© Сойибжон Тиллабоев, Акбар Замонов. Учебник «Истории Узбекистана» для 9 классов средних общеобразовательных школ, Ташкент, 2010 г.

Цитата № 3. Показания свидетелей

Пока тянулись переговоры и писались условия мира, нам, строевым офицерам, нечего было делать, а сознание, что всего за три версты город живет своей, совершенно своеобразной жизнью, подстрекало любопытство. Хотелось взглянуть и на жизнь еще самостоятельного деспота, с его восточной роскошью, гаремами, ужасными казнями и вообще взглянуть на восточную жизнь, еще не тронутую цивилизацией.

Если не воспользоваться этим случаем, то другой мог и не повториться. Переговоры могли прерваться во всякое время, Коканд быть взят, и тогда бы он не представлял большого интереса, чем остальные русские владения в Средней Азии.

Открытых враждебных против меня действий в неприятельском городе я не боялся. Сарты отлично сознавали, что это повредило бы перемирию и повлекло бы за собою увеличение контрибуции и другие репрессивные меры, и я отправился к моему начальнику просить разрешить поездку.

Барон Меллер прямого разрешения не дал, но сказал, что если я поеду, то он об этом постарается не знать, но предупредил, что, кроме риска быть пристреленным каким-либо фанатиком, меня могут захватить и по распоряжению самого хана, чтобы затем выдать взамен части контрибуции и что тогда я буду предан военному суду за дезертирство к неприятелю. В тот же день после полудня хан ожидался в лагерь для личных переговоров с Ярым-падишахом (полуцарем) ("Полу-падишахом" местные называли всесильного туркестанского генерал-губернатора Константина Кауфмана — ВН) , и Меллер советовал скорее вернуться, на случаи, если бы переговоры были прерваны.

Обрадованный таким полуразрешением, я долго не собирался. Пригласив двух товарищей, Норманского и Любомирова, и взяв служившего у меня джигита в качестве переводчика, мы четверо верхами уже через полчаса, переехав чрез тройной ряд рвов, въехали чрез ворота в четырехсаженной стене в неприятельский город.

Коканд резко отличался от других городов Туркестана своими широкими улицами и бульварами. Даже попадались кирпичные дома, богатых купцов, побывавших в России, с окнами прямо на улицу, чрез которые была видна европейская обстановка парадных комнат, но скоро нам пришлось убедиться, что цивилизующее влияние Европы дальше этих окон и дверей на улицу но пошло.

На одном из бульваров нам встретился сарт, несший на руках небольшую девочку лет 8–9. Девочка была очень худа, с большими, грустными черными главами, одетая в одну длинную рубашку из английской кисеи. Миловидное личико ребенка было немного испорчено следами бывшей коканки (род проказы, сильно распространенной между туземцами).

Поравнявшись с нами, сарт посадил девочку прямо на пыльную дорогу и, что-то крича нам, сталь торопливо стягивать с нее рубашку и так как это ему не удавалось, то он наградил ее таким ударом кулака по голове, что бедная жертва в обморочном состоянии упала.

Чрез переводчика мы узнали, что сарт только что отобрал эту девочку за долги от какой-то вдовы и предлагал нам купить ее на время нашего пребывания в городе за пять тилей, т. е. за 20 рублей.

Наш джигит намочил голову девочке, она очнулась и начала плакать. Если кто на нас, желая ее утешить, подходил к ней, то она с криком ужаса убегала, бросаясь на шею к своему мучителю, через которого мы подарили ей несколько брелоков от часов, и она, утешившись, тут же стала привешивать их к своим волосам.

Дали несколько рублей и сарту, приказав нести ее домой, и старались внушить ему, что он может быть ее убийцей, продавая такую еще совершенно не сформировавшуюся девочку и что и Аллах карает убийц; но через переводчика получили ответ, что если она по воле Аллаха умрет, то ему изъян будет, но что если выживет, то ему большой барыш будет!

После такого ответа мы увидели, что словами этого торговца живым товаром не проймешь, а других способов в чужом городе у нас не было, и мы, бросив его, поехали на базар…

© К. К. Трионов. В гостях у хана Наср-Эддина // Исторический вестник, 1910, № 7.

Выводы:

Делайте сами.

За много-много лет "Последнего искушения Христа" и Pussy Riot:

«Епархиальные епископы некоторых епархий обратились в Синод с заявлением, в котором указывают на распространение живой фотографии (кинематографических представлений) с изображением отдельных моментов и целых сцен из земной жизни Иисуса Христа и Богоматери. Такое демонстрирование жизни Спасителя они находят по меньшей мере кощунством.

Во время представлений публика, представляющая собой в большинстве праздных зрителей, относится к представлениям без должного благоговения: курит, смеется и подчас делает не соответствующие торжественности и важности картины замечания. Обстановка, в которой происходят представления, также не соответствует святости картин из жизни Иисуса Христа.