Вадим Нестеров - Жизнь примечательных людей. Книга вторая

Они вообще хорошо там жили. Как-то правильно, по-доброму и весело.

«Гайдар всегда приходил с новыми шутливыми стихами. Однажды он написал длинную поэму обо всех юношеских писателях и редакторах Детского издательства. Поэма эта затерялась, забылась, но я помню веселые строки, посвященные Фраерману:

В небесах над всей вселенной

Вечной жалостью томим,

Зрит небритый, вдохновенный,

Всепрощающий Рувим…»

Выпустить своих задавленных демонов они разрешили себе только один раз.

В 1941-м.

Про Гайдара вы наверняка знаете, Паустовский с фронта писал Фраерману: «Полтора месяца я пробыл на Южном фронте, почти все время, не считая четырех дней, на линии огня…».

А Фраерман… Фраерман, которому шел уже шестой десяток, ушел летом 41-го в московское ополчение рядовым бойцом. От передовой не прятался, потому и получил в 1942-м тяжелое ранение, после которого был комиссован.

Бывшему харьковскому студенту и партизанскому агитатору была суждена долгая жизнь — он прожил 80 лет.

И каждый день, как Чехов раба, выдавливал из себя этого черного демона.

По воспоминаниям многих, Рувим Фраерман был одним из самых светлых и добрых людей, которых они встречали в жизни.

И совсем по-другому после этого звучат строки Рувима Исаевича:

«Прожить жизнь свою достойно на земле — это тоже большое искусство, быть может, даже более сложное, нежели любое иное мастерство…".

P.S. А "Кота-ворюгу" вы все-таки почитайте, если еще не.

После главы о последней представительнице семейства Романовых, прожившей жизнь в России, мне задали интересный вопрос:

А остались ли в Советском Союзе другие представители семейства Романовых, кроме брата и сестры Романовских-Искандер?

Ответ простой: людей, официально принадлежавших к императорскому дому, в Советской России не осталось — все либо эмигрировали, либо были убиты.

Но это не относится к носителям романовской крови, родившихся в законных, но неравных браках — так называемых морганатических.

Кроме Искандеров, проживших жизнь обычных советских граждан, была еще одна чрезвычайно интересная история.

О троюродной сестре Николая II, вернувшейся в Советскую Россию, когда все Романовы из нее бежали…

Факт первый: У нашей героини было множество фамилий и титулов. Урожденная графиня Богарне, она успела побывать княгиней Кочубей, баронессой фон Гревениц и советской гражданкой Дорой Евгеньевной Лейхтенберг.

В ней смешалось множество знаменитых фамилий — в основном почему-то монархов и полководцев. Она была праправнучкой императрицы Франции Жозефины Богарне и русского полководца Михаила Илларионовича Кутузова, правнучкой русского императора Николая I и троюродной сестрой Николая II. Ее отец был 5-й герцог Лейхтенбергский, а мать была из славного рода Скобелевых и "белому генералу" приходилась двоюродной сестрой. Причем родная сестра Михаила Скобелева, Зинаида Дмитриевна, была ее мачехой.

Факт второй: Она была представительницей не совсем обычной ветви романовского семейства, над которой, как считали многие, висело проклятие.

Любимая дочь императора Николая I Мария вышла замуж за герцога Максимилиана Лейхтенбергского, причем — редкий случай — вышла по любви. Мария очень любила Россию и не хотела уезжать, Максимилиан не очень любил Баварию, поэтому молодые попросили разрешения остаться в России — таково было изначальное условие императорской дочери.

Император дозволил, но при некоторых условиях: молодая семья должна была жить в России, потомство становилось членами Императорской фамилии с правами и титулами (если быть точным — с титулом «Императорское высочество»), и дети должны были воспитываться в православной вере.

Это был второй и последний случай, когда дочь императора, вышедшая замуж за иностранца, осталась со своей семьей на Родине.

Так в семействе Романовых появилась новая ветвь — князей Романовских, герцогов Лейхтенбергских.

Как я уже говорил, брак был заключен по любви, и в нем родилось семеро детей. Любовь и стала проклятием этого рода, сломав судьбы многих потомков этой семьи.

Они постоянно влюблялись, но всегда не в тех. Но о любовном проклятии "женских Романовых" я подробно расскажу как-нибудь в другой раз.

Факт третий: Это проклятие девочка Даша (или Долли, как ее звали в семье) в полной мере испытала на себе. Она была единственным ребенком светлейшего князя Евгения Максимилиановича Романовского, 5-го герцога Лейхтенбергского.

Он тоже был под проклятием, поэтому на ее маме — Дарье Константиновне Опочининой, правнучке Кутузова и кузине Скобелева — женился неравным, то есть морганатическим браком.

Император Александр II к тому времени настолько смертельно устал от всех брачных и внебрачных кунштюков этого семейства, что, к удивлению многих, даже узаконил этот союз:

Я дал разрешение на брак Евгения, поскольку не вижу никакого реального препятствия. Лейхтенберги не великие князья, и мы можем не беспокоиться об упадке их рода, который ничуть не задевает нашей страны.

Морганатические потомки даже получили титул графинь и графов Богарне — поскольку основатель рода Максимилиан был сыном Евгения Богарне, пасынка Наполеона. Французы, кстати, из-за этого взвились и долго протестовали.

Но счастья все равно не случилось. Мама умерла вскоре после родов, родив Дарью Евгеньевну, графиню Богарне. Папа вскоре женился заново, и опять морганатически — на двоюродной сестре первой жены, Зинаиде Скобелевой, родной сестре "белого генерала".

Ребенок был особенно никому не нужен. Сперва его воспитывала бабушка, забрав к себе в Мариинский дворец. Потом девочку отдали в лицей в Париже, затем в гимназию в Карлсруэ. Все детство в закрытых учебных заведениях, зато образование хорошее получила.

Фактическая беспризорность усугублялась позорной репутацией семьи — проклятие продолжало работать.

К мачехе, Зинаиде Дмитриевне, активно подбивал клинья великий князь Алексей Александрович. Отец же совершенно смирился с репутацией рогоносца, а то и похуже — некоторые из современников прямо обвиняли его в сутенерстве. Так, государственный секретарь А. А. Половцов называл его в дневнике "лишенным всякого нравственного чувства негодяем, промышлявшим тем, что великий князь Алексей Александрович был без памяти влюблен в его вторую жену герцогиню Богарне, которая вместе с мужем вытягивала из великого князя как можно больше денег".

Они так и жили много лет — везде появляясь втроем и втроем же путешествуя. Их так и прозвали — menage royale trois, то есть "царственное трио", явно подразумевая известное выражение "menage a trois" — "любовь втроем".