Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

* Французские кавалерийские бригады в кампанию 1805 г. были очень маленькими. К ноябрю в среднем бригада насчитывала в своих рядах 500 кавалеристов. Это объяснялось тем, что части имели неполный конский состав в Булонском лагере, сверх того наблюдались значительные потери в конском составе вследствие форсированных маршей.

** Фланкер — на русском военном языке начала XIX века стрелок в передовой цепи. Здесь речь идет о гусарах, которые, оставаясь в конном строю, вели огонь, используя имевшиеся у них короткие карабины.

Интересно, что мемуары участников этих событий с обеих сторон говорят о том, что в этот день на передовые посты приезжали парламентеры и начинались переговоры. Генерал Ермолов утверждает, что это якобы был сначала французский генерал (какой — неизвестно), а потом вместо него остался какой-то французский капитан, пытавшийся обмануть бдительность Милорадовича. Лейтенант Левавассер, который был опять в авангарде со своими пушками, пишет, что к французам приехал парламентер — австрийский генерал (также неизвестно какой), который завязал переговоры с Себастиани.

Подобные визиты парламентеров происходили, как уже говорилось, на протяжении всей этой кампании. И почти всегда источники с той или иной стороны уверенно заявляют, что первыми приезжали парламентеры со стороны неприятеля, конечно же, с целью обмануть их — заставить остаться на месте напасть врасплох и т.д. В данном случае в подобных переговорах могли быть заинтересованы, как ни странно, и те и другие. Мюрат — для того, чтобы сконцентрировать силы, союзники — для того, чтобы затянуть время. Так что, возможно, что посланцы приезжали и от французов, и от союзников.

Если под Санкт-Пельтеном день 8 ноября прошел относительно «спокойно», то в 50 км к югу в это же время разворачивались драматические события.

С того момента как австрийский корпус Мерфельдта отделился от основных сил союзной армии, за ним по пятам шел маршал Даву. И австрийцы, и французы, двигаясь южнее главной дороги, оказались в очень трудно проходимой гористой местности. Хотя горы здесь и невысокие, но много крутых склонен и обрывов, а дороги от чередующихся дождей и холода превратились в обледенелые тропы. «Мы шли вслед за австрийцами по узким извилистым дорогам, г.: краям которых вставали обрывистые скалы, а в глубоких ущельях текли горнкт реки» 9, — вспоминал капитан 13-го легкого полка Жервэ. Тяжело пришлось и французам, и австрийцам. Напрасно генерал Мерфельдт пообещал 7 ноябре своим солдатам по 20 флоринов за каждую пушку, доставленную в город Нейхаус, куда должны были прибыть австрийские войска. Несмотря на все усилия пехотинцев, тащивших орудия на руках, ночь застала колонну в горной долине.

Маршал Даву использовал свои методы воздействия. Он обратился к чувству чести французских солдат. Вечером 6 ноября маршал отдал следующий приказ: «Третий корпус предупреждается о том, что наш марш будет полон трудностей и лишений. Но его результатом будет то, что мы будем находиться в авангарде перед двумя другими армейскими корпусами. Наш марш облегчит победу и сбережет кровь храбрых и верных солдат нашего монарха. Если препятствия, которые встретятся нам на пути, задержат нас, мы окажемся в третьей линии» 10.

Слова маршала нашли отклик в сердцах французских солдат, и, превозмогая усталость и лишения, утром 8 ноября французские колонны нагнали неприятеля. Корпус Даву следовал по перпендикулярной к направлению движения австрийцев дороге, но его появление не стало неожиданностью для противника. Генерал Мерфельдт успел выставить против французов два заслона и стрелков, рассыпанных в горах. Первый был опрокинут стремительной штыковой атакой, а две австрийские пушки, стоявшие на дороге, захвачены. Второй из этих заслонов, также имевший орудие, стоял, кроме того, между двух высоких скал. Однако карабинеры и вольтижеры 13-го легкого, карабкаясь по непроходимым кручам, опрокинули стрелков врага и атаковали австрийскую пушку с высоты. Офицер артиллерии, до конца выполняя свой долг, погиб на лафете орудия, а австрийские стрелки вынуждены были отступить.

Продолжая продвигаться вперед, французы обнаружили на подходе к местечку Мариа Целль весь корпус Мерфельдта. Австрийцы занимали выгодную позицию на вершине горного плато. Это не помешало французским войскам почти тотчас же с ходу атаковать неприятеля. Первая атака была отбита, но порыв частей Даву был столь силен, что они тотчас перешли в новое наступление. Австрийские полки дрогнули и бросились бежать. В результате непродолжительного боя маршал Даву одержал полную победу: в плен было взято 4 тыс. австрийских солдат, захвачено 18 орудий и два знамени. Результатом боя при Мариа Целль был полный разгром отряда Мерфельдта. Отныне корпус Даву освободился для решения любых других стратегических задач.

Но вернемся к главной дороге на Вену. На рассвете 9 ноября Мюрат мог констатировать только один факт — неприятеля перед ним больше не было. Русские ушли на север в сторону Кремса, австрийцы на восток, в сторону Вены. Великая битва под Санкт-Пельтеном не состоялась.

Командующий французским авангардом то ли действительно растерялся и не знал, что делать дальше, то ли изображал святую наивность, на самом деле давно уже решив для себя, что его привлекают не разбитые обозы русской армии, а блистательная перспектива первым вступить в Вену.

«Сир, я посчитал, что я не должен двигаться вперед ни по дороге на Вену, ни по дороге на Креме, — докладывал маршал. — Следуя по первой, я подставил бы свой фланг русской армии, следуя по второй, я мог бы опасаться австрийцев» 11.

Подобные колебания, по меньшей мере, удивительны — за плечами Мюрата было пять кавалерийских и пять пехотных дивизий! Если бы он действительно собирался преследовать Кутузова, то опасаться нескольких тысяч человек Кинмайера, спешно уносивших ноги по дороге на Вену, было совершенно немыслимо. Зато если, как кажется, Мюрат думал о вступлении в Вену, подобная задержка вполне понятна. Ясно было, что русские навряд ли будут задерживаться на южном берегу Дуная, а поспешат как можно быстрее переправиться через реку. Подождав немного в Санкт-Пельтене, Мюрат получал полное алиби: он, конечно, хотел преследовать Кутузова, но опасность флангового удара задержала его; теперь русские на другом берегу реки и делать нечего — нужно идти на австрийскую столицу.

Некоторые биографы Мюрата, оправдывая поведение своего героя, говорят о том, что Наполеон не дал ему никаких ясных инструкций. Это правда. И без сомнения, сам император совершил серьезный просчет, не послав маршалу точного и ясного приказа преследовать армию Кутузова и оставшись в решительный момент далеко позади. Однако это никак не снимает ответственности с подчиненного, который совершил грубейшую ошибку. Он имел полную возможность, имея под рукой почти всю свою резервную кавалерию, две дивизии корпуса Ланна и три дивизии корпуса Сульта, прижать русские войска к Дунаю и поставить их на грань катастрофы.